Он отодвинул от себя так и не тронутую тарелку с едой, и не глядя на жалобное выражение лица Татьяны, вышел из кухни. Настроение было испорчено окончательно.
Он развалился в одиночестве на большой супружеской кровати, и закинув руки за голову, попытался собраться с мыслями. Жизнь неумолимо катилась под откос, и каждый наступающий день непременно оказывался хуже предыдущего. Мало ему было неприятностей на работе, и семейных неурядиц, теперь ещё и тёща, чёрт бы её побрал, баламутит воду. Деньги ей, видите ли, понадобились. И что самое обидное, придётся эти деньги где-то отыскивать, иначе драгоценная маменька совсем задёргает собственную дочь. Да и надоело уже ему скандалить со всеми подряд. Безумно хотелось, чтобы хоть кто-нибудь понимал тебя, твои мысли, чувства, желания. Ну а если такого человека не существует, то уйти куда-нибудь в глухой лес, и доживать свои дни в старой разваливающейся избушке, в полном одиночестве.
За наглухо задёрнутыми плотными шторами начинало смеркаться. В комнате становилось всё темнее, и плохо освещённое пространство волшебным образом привносило в душу малую толику успокоения. Предметы теряли чёткость очертаний, становились расплывчатыми и неясными. Мысли, метавшиеся по черепной коробке как очумевшие тараканы, тоже приобретали расплывчатость и незаконченность. Они становились менее тревожными, до поры, до времени, затаиваясь глубоко внутри.
Спал он плохо. Назвать сном ленивую полудрёму, периодически накатывавшую на него, никак не получалось. Он прекрасно слышал, как Татьяна укладывала детей в соседней комнате, как потом на долгое время пропала в ванной, и как она тихо, как мышка, устраивалась на свободной половине двуспальной кровати, боясь потревожить его сон. Но как она не старалась, в этот момент он почти проснулся. Его первым желанием было – обнять её, и крепко прижавшись, забыть про все неурядицы. Но приоткрыв глаза, он увидел лишь клок волос, высовывающийся из-под одеяла. Жена, обидевшись на него за непонимание, легла как можно дальше, устроившись на самом краешке кровати. Считая себя правым, и не желая первым идти на мировую, Алексей вновь сомкнул веки. Вместо Тани его обняла сладкая полудрёма, затягивающая всё глубже в сон.
Роковая встреча.
Проснулся он от того, что длинные волосы щекотали ему лицо. Неосознанно, во сне, жена подползла ближе к нему, уткнувшись носом в его плечо. Она словно искала защиты, или безмолвно просила прощения за вчерашнее поведение за ужином. Так же неосознанно Алексей потянулся к ней, чтобы обнять. Но в последний момент рука, зависнув в воздухе, вновь опустилась на одеяло. Нет, получится, что он первый захотел мириться, а значит, был не прав. Пусть лучше она проявит немного изобретательности, и сделает не то, что он просит, а то, о чём думает, да и некогда уже было нежиться. За окном рассвело, а со стоянки слышались звуки заводящихся моторов. Начинался новый рабочий день.