– Круто! – жизнерадостно заявил он, не очень старательно пытаясь скрыть улыбку. – Вот вам платок, вытрите свои слезы и прекратите реветь. Мне нравится, что вы оживаете, но заплаканный вид и красный нос вам не к лицу.
– Так и хочется треснуть вас чем-нибудь тяжелым, – буркнула я, шмыгая носом. – Как вы разговариваете с женщиной, если даже забыть, что она королева?
– Можете считать меня совершенно бессовестным типом, – с хладнокровной усмешкой заметил Карл. – Даже лучше, если вы сразу смиритесь с тем, что я именно такой, нам обоим будет легче.
Он спустил ноги на пол и потянулся за следующей чашкой кофе, продолжая развивать соображения, от которых меня просто коробило.
– Меня приводит в восторг ваш темперамент, кажется, я понимаю, что король в вас нашел. Но я не переношу, когда меня колотят тяжелыми вещами, и вряд ли у вас получится, даже если очень попытаетесь. И вы можете треснуть от злости, но все равно будете помогать мне. Теперь мы с вами и вашим мужем в одной связке, так уж распорядилась стервозная судьба. Когда наведем порядок во дворце и расправимся с теми, кто вас обидел, устраивайте свою жизнь, как вам нужно, королева, колотите кого хотите и чем хотите, но клятвенно заверяю вас – я при этом присутствовать не собираюсь.
Я слушала его, открыв рот. Нет, каков наглец! И этот тип смеет утверждать, что он любит свою жену? Неудивительно, что она от него сбежала, такие типы совершенно не способны любить кого бы то ни было! Обидеться на него, что ли? Глаза бы мои на него не смотрели…
Да, видеть этого проходимца мне не хотелось, но и деваться было некуда.
Он заставил меня отработать процедуру посадки, во всех мелочах запомнить карту возможного района действий, и не успокоился, пока не удостоверился, что я действительно все усвоила. Я злилась, но терпеливо исполняла все, что от меня требовалось, потому что от возвращения этого человека зависела не только моя жизнь, но и тех, кто с ней связан. И все же неделя до посадки показалась мне тягучей и тягостной.
Наконец Карл подготовился к десанту. Он надел темный, не стесняющий движений комбинезон, тяжелые башмаки, затянулся ремнями, на которых располагалось разнообразное оружие, от ножей до бластеров. Я перестала сердиться и с задумчивым уважением, даже удовольствием, наблюдала за ним. Казалось, он превратился совсем в другого человека, и этот человек мне нравился. Его движения перестали быть разболтанными, он двигался сосредоточенно, но и плавно. Его легкомысленный взгляд стал острым и точным. Он производил впечатление опасного человека, да, похоже, таким и был.