Надув губы, Липа обижено засопела.
«Боже, только бы не расплакалась, – подумал доктор, взглянув на ее раскрасневшееся личико. Но Алимпия и не собиралась лить слезы. Она сдернула с головы шапочку, распахнула шубку, повернулась к мальчонке и показала ему язык. – Проказница такая!»
– Итак, – после секундной заминки изрек седовласый пасынок Фемиды, – позвольте огласить последнюю волю безвременно почившего Аркадия Бруковича.
– Да оглашай уже, сердечный, – жалобно попросила Христина. – Вишь, детки запарилися совсем. Чего ж кота за яйки тянешь?
– Кота за яйки, – эхом повторил мальчонка и изо всех силёнушек дернул Алимпию за тугую косу.
***
В звенящей тишине зала елейный голос Людвиги прозвучал как-то по-особому гаденько:
– Вот и славненько. Уходим, Гектор! И кузину свою не забудь на этот раз! – Она качнула траурной шляпкой и поднялась с кресла.
Очки Карла Натановича внезапно запотели, а в ушах зазвенело.
«Вот ведь какие наглые воробьишки: забрались в слуховые проходы и щекочут перышками барабанную мембрану», – подумал он и тихонько засмеялся. Смех вышел тонким и писклявым: так смеются кокотки в салоне, прикрыв дырявыми веерами напомаженные губки.
Чья-то тяжелая рука легла на его подрагивающее плечо.
– Слышь, господин хороший! Ты либо смейся по-мужицки, либо плачь по-бабьи, но не вой как шакал – детки пужаются, – прохрипел позади него мужик.
На ватных ногах Карл Натанович поднялся с дивана, обернулся.
Ох, как смотрела на него Алимпия! Сколько сожаления было в ее детском взгляде! Сожаления и непонятной ему укоризны. А малец к мамке прижался, да сопли языком слизывал, чтоб в рот не затекли.
– Эй, ты чего раскис, Натаныч? – спросила Христина и потянула доктора за рукав. – Пойдем-ка домой, угощу тебя борщом наваристым да котлетками пожарскими.
– Да-да, Христя, идем, – пробормотал он и потряс головой так, что пенсне с носа свалилось. – А как же воробьи?! Надобно их выгнать. Не могут они, в самом деле, вить гнезда в моих ушах. Душно… душно здесь, словно в аду.
– Итак, господа, последняя воля покойного оглашена, – напомнил о себе седовласый оратор. – К завтрашнему полудню будет готова копия документа. Подлиннику же надлежит храниться в обозначенном Аркадием Марковичем месте, вплоть до совершеннолетия Алимпии Аркадьевны. Засим позвольте откланяться, доброго всем здоровьица!