Никола зимний - страница 7

Шрифт
Интервал


– Брусок в доме имеется?

– Есть, наверное, пойду поищу.

– Ладно, я свой нож принес. Острый, хоть брейся.

– А ты что, уже бреешься?

– Давно, – соврал он и с гордостью протянул ей красивый отцовский нож – не терпелось похвастаться оружием перед женой бандита. Подмывало спросить, за что посадили мужа, но слышал от старших, что об этом спрашивать не принято. Тем более что Ольгу нож не заинтересовал.

При тетке Лизе он чувствовал себя увереннее. Боров у Ольги заупрямился и не захотел выходить на снег из теплой стайки.

– Мужика первый раз увидел, ревнует, наверно. Ты не бойся, Боря – он парень хороший, пойдем, Борюшка, пойдем, похлебки попробуем, вкусная похлебка, – ворковала Ольга. Если б кто-то из посетителей магазина услышал ее, не поверил бы, что ее голос может быть таким мягким.

Когда нервный Боря соблазнился хозяйкиной похлебкой и окунул пятак в кастрюлю, он выстрелил, но боров не упал. И только после второго выстрела в упор дернулся и затих. Он оглянулся на Ольгу, она стояла спиной к нему.

– Не могу смотреть на эту живодерню. Я же целое лето с ним разговаривала, как с другом. Вы, мужики, с ними не общаетесь. Потому вам и проще убивать. Ладно, пошла за водой и чашками.

Когда она вернулась, он уже спустил кровь и раскочегарил паяльную лампу.

С разделкой туши провозились допоздна. Печь топилась весь вечер, и в избе стало как в бане.

– Ты разболакайся, сопреешь в фуфайке-то. Мы еще ужинать будем.

– Может, не стоит, я не голодный.

– Положено после такого дела. Я сейчас убоины нажарю. Матери сказал, куда пошел?

– Вот еще, я давно уже не отчитываюсь.

– Самостоятельный, значит. Это хорошо. Проходи в горницу, магнитофон включи, а я пока мясо жарить поставлю.

В горнице было прибрано. На кровати аккуратной горкой возвышалась пирамида подушек с вышитой думкой наверху. На столе, накрытом белой скатертью, стояли чашки с конфетами, рыжиками и солеными огурцами, а с краю отдельной стопочкой мелкие блюдца.

– Ты почто музыку не заводишь? – крикнула Ольга из кухни.

– Я не знаю, как включить, – сознался он и почувствовал, что краснеет. Стыдно было признаться, что видит эту штуковину первый раз.

Боялся, что станет надсмехаться, а она потрепала по плечу, взяла его руку и ткнула пальцем в клавишу. Закрутилась бобина, но звука не было, только шипение.

– Здесь Высоцкий стоит, может, тебе эстраду?