Рыжий Кандибобер, любящий отец, распластался на животе и плакал. Стрела, раздробив кость, вошла в таз. Хребет почти не ощущался. Услышав шаги, раненый дрищ застонал громче и жалостливее. К нему подошла избитая им Авьера.
– Пощадите, – заныл он, икая от страха и боли, – у меня две дочурки. Я им на образование коплю… Не оставляйте их сиротками… Вокруг столько плохих людей, а они такие дове-ер-ик!-чивые.
Авьера обломала древко, торчащее из рыжего, и перевалила бандита на спину.
– ААА!! – заорал Кандибобер. Остаток стрелы под его весом вдавился в тело и ещё глубже вгрызся в кость.
– Больно? – заботливо спросила Авьера. Примериваясь, она поместила стопу между ног рыжего.
– Даааааа!! – отчаянно проорал бандит.
– Нет, – с улыбкой покачала головой Авьера, – больно будет сейчас.
И с размаху врезала Кандибоберу по яйцам. По трущобам разнесся душераздирающий вопль. Воста отвернулся. Нервы не выдержали.
– Убьёте? – тоскливо спросил очнувшийся Красавчик без былой насмешливости.
– Конечно, – сказал Воста и пустил стрелу ему в глаз.
Неприметная забегаловка «Ржём с конём» выглядела, как ржавая крупица среди ржавых крупиц. Обшарпанное здание, затасканное временем, среди таких же побитых годами домишек. Пройдя извилистым коридором, который, видимо, свёл с ума не одного пьяницу, Мнише попали в просторный зал, пол которого обивала мятая сталь, а на полу стояли и ходили чернично-молочные гуманоиды и какие-то существа с розовыми округлыми лицами, горбатыми панцирями и зеленоватыми мохнатыми лапами.
Вон и капитан Угры собственной персоной. Напротив кэпа сидел один из розоволиких. Справа сидел мужик, выглядящий как один из помойной банды Красавчика: длинные волосы, коричневая кожа, поношенная одежда. У мужика была невыразительная до отстранённости физиономия и немигающий взгляд.
– Вы действительно убили Помойного Красавчика?! – изумилось розовое лицо, вперившись махонькими глазками в арбалет.
– Ну, не знаю, – сказал Воста. – Если для местных всаженная в мозг стальная стрела – верная смерть, то убили.
– А ты держишь слово, капитан! – восхитилось розовое лицо.
– Обращайся, – ответствовал кэп, принимая пухленький бархатный мешочек, скромно звякнувший содержимым.
Розовое личико приложило ладони к груди, поклонилось и поспешило уйти, шагая тремя зеленоватыми двухколенными ногами. Воста и Авьера уставились на длинноволосого и кэпа. Кэп недоумённо посмотрел на уборщиков, потом на длинноволосого и усмехнулся.