Хорошо, хоть утром она не затеяла с ними разбора полетов. Немудрено, что девчонки головы не поднимали и выглядят, как будто на них воду возили. Какой уж тут заговор!
Анжела отошла от окна, быстро собралась и вызвала такси.
***
Иван клевал носом на соседнем с шофером сиденье. Хотелось спать. День в областном центре выдался нервным. В Департаменте промышленности на совещании проторчал часа два. К своим людям в Законодательное собрание заглянул, разведал, как у областного руководства настроение насчет малого бизнеса. Не собираются ли еще какие гранты забацать? Потом по заказчикам проехался— отношения поддерживать нужно.
Майбах плавно покачивался. Иван приоткрыл глаз и покосился на спидометр.
– Скинь скорость, не на пожар, – пробурчал он водителю.
Иван никуда не торопился. Жил он один в шикарной трешке в новострое. Мать предпочла остаться в их старой двушке. «Может, женишься быстрее, один-то! А я здесь привыкла», – аргументировала она отказ. Он вздохнул и задумался.Всегда они с матерью жили вдвоем. Отца в его жизни не было. Никогда. В свидетельстве о рождении стояло отчество матери и фамилия ее, девичья, потому что замуж она не выходила. Но не ветром же его, Ивана, надуло! Но мать никогда словом не обмолвилась. Да и он не докапывался особо. Мальчишкам в детстве говорил, что родители разошлись еще до его рождения. Все воспринимали как должное и вопросов больше не задавали. Но все же… Плохо расти без отца! И матери без мужа тоже несладко пришлось. Он все видел и понимал.
Мать всю жизнь в ателье проработала. Сначала завскладом, а потом, когда институт заочно окончила, заведующей ателье стала. Когда-то работать в ателье было престижно. Да она и сейчас там работает, только ателье в частные руки перешло и стало называться салоном. Мать сейчас там директор. А обязанности все те же.
Насколько Иван помнил, она всю жизнь допоздна на работе пропадала. Во-первых, работу свою любила, а во-вторых, копеечку собирала, чтобы его, как она говорила, в люди вывести.И вывела ведь! Иван усмехнулся. От армии он откосить ей себя не дал, как она ни истерила. И напрямую в горячую точку загремел, на вторую чеченскую. А почти в конце службы ранило его. И круто ранило. Очередью автоматной по ногам. Полгода по госпиталям валялся, семь операций перенес, но восстановился, даже легкой хромоты не осталось. Он запретил матери говорить о ранениях кому бы то ни было, и у него самого расспрашивать не позволял. О службе старался не вспоминать. Слишком тяжелы они, эти воспоминания. На войне как на войне – если не ты, то тебя!