Посетитель подошёл к сидящему за дубовым столом полному лысому человеку лет пятидесяти пяти. На его макушке виднелись пигментные розоватые пятна, толстые, как сардельки пальцы украшало множество колец. Рубины с сапфирами, обёрнутые золотом, переливались при таком освещении. На значительно расстоянии от сидящего улавливался дорогой древесно-лимонный аромат одеколона. Мужчина был одет в бледно-бежевую полосатую рубашку, рукава закатаны на массивных руках. Нос маленький, выделяющиеся скулы. Голубые глаза, один из которых чуть косился в сторону, излучали доброту да лёгкость. Из всех собравшихся здесь этот гость выглядел безобиднее всего, хотя нотка чего-то дикого, отчуждённого от приличного общества отражалась от этих небольших глаз. Казалось, будто они стеклянные, ненастоящие. Но кто именно скрывается за ними прочесть было очень сложно.
– Артур, ты ли это? Вот так радость увидеть тебя здесь! – приподнял тонкие брови толстяк, широко улыбаясь.
– Взаимно, Жорж. – ответил посетитель всё таким же чуть прокуренным голосом, слегка улыбаясь давнему знакомому.
– Какими судьбами заглянул? Ты присаживайся, присаживайся, родной! Виски будешь? Первоклассный! – на слове «первоклассный» толстяк хлопнул в ладони да так, что кольца звякнули друг о друга.
– Хотел бы, но я здесь по делам Мендельсонов. – вздохнул путник, почёсывая затылок и оглядываясь по сторонам в поисках кого-то. – Поручили мне одного паршивца припугнуть, уже какой месяц не платит.
– Что за паршивец? – поинтересовался Жорж, разрезая свою толстую кубинскую сигару специальной гильотиной.
Шляпка сигары ударилась о стол, после чего знакомый достал из кармана серых брюк коробок с толстыми кедровыми спичками. Сидящий чиркнул спичкой, серная головка загорелась, можно было прогревать табачное изделие.
– Да этот, как его…Дэйв. Дэйв Бригл. – ответил Артур. – Знаком с ним не был, но видимо свободных людей не нашлось. Внешность знаю, да и босс в поручении написал, что персонаж этот здесь по вечерам обитает.
– А, Дэйви! – вспомнил лысый, изображая специально звонкий наивный голос. – Да-да-да, знаю такого. Помню, когда тот ещё под стол ходил. Опиумом и другой парашей сопляк торгует, Мендельсон ещё его отца под крылом держал во время войны опиумной. Много бабок они тогда сколотили, много…И всё-таки бабки бабками, а будь моя воля, я бы запретил торговать дурью! Эта зараза однажды убьёт нацию…