– Она поправляется, – сказал он, – но ей не помешал бы добрый кусок говядины.
– Говядины? Боюсь, ей удастся только посмотреть на мясо, – ответил священник и налил себе еще.
Для Джо слова Бруссела стали настоящей пощечиной. Она поняла, что между братской любовью, о которой священники говорят в церкви, и реальными их делами есть огромная разница. Мать окрестила их с Вимом, когда они были совсем маленькими. Конфирмацию они тоже прошли, но теперь Джо совсем не хотелось ходить в церковь. И слова священника лишний раз ее в этом убедили.
Вим незамеченным выскользнул из дома и вернулся с корзиной угля. В гостиной он подбросил угля в печь. По дому он двигался как тень. После этого он поднялся наверх, к матери.
Алозерий недолго радовался появлению своего единственного сына. Он быстро вернулся к прежнему пьянству, и поведение его стало еще более непредсказуемым. Он по-прежнему возвращался домой пьяный, пропивал большую часть зарплаты, а однажды даже приехал домой на такси, потратив на это кучу денег. Протрезвев на следующее утро, он полчаса орал:
– Где мой кошелек?
Он наверняка оставил его в машине, но, конечно же, не хотел в этом признаться. С диким взглядом он вошел в гостиную, подошел к раскаленной печи и собирался схватиться за нее голыми руками. Мать Вима отбросила вязание, вскочила и схватила мужа как раз вовремя.
– Ты что делаешь?! Ты же обожжешься!
Алозерий вздрогнул и медленно осел на пол. Через несколько минут он поднялся на ноги и побрел в кухню, что-то бормоча под нос. Мать Вима осталась в гостиной, не зная, что думать.
В последующие месяцы поведение Алозерия стало очень странным. Мать Вима уже несколько раз вызывала к нему доктора Дасберга. Тот осмотрел отчима и дал направление в больницу. Единственное, что могла сказать мать, так это то, что пьянство его погубило. На тумбочке у ее постели лежала карточка с телефоном больницы – туда следовало позвонить, если положение мужа окончательно ухудшится.
Долго ждать не пришлось. Приближалась зима. Ледяные осенние ветра насквозь продували ветхие дома на острове. К счастью, ветер дул с востока, и в гостиной дома тети Сьян было тепло. А вот спальня на третьем этаже нависала над улицей и продувалась насквозь. Виму казалось, что в доме дует так же, как на улице, и он закутался в одеяло с головой. Хенк уже спал, Джо собиралась ложиться.