"Если бы на расстрел, повели бы в поле", – подумал Саша.
Они подошли к ближней машине.
– Halt,1 – оборвал мысли Саши резкий окрик очкарика,– Zetzt oich".2
Очкарик указал стволом автомата на землю у заднего колеса ближнего автомобиля.
Сидеть пришлось довольно долго. Но вот неторопливо к машинам стали стягиваться немецкие солдаты группами по два, три человека. Кто-то нёс корзины с едой, кто то бутылки с молоком и горилкой, один солдат тащил на верёвке визжащего поросёнка.
Проходя мимо Саши, они подмигивали очкарику, тот который тащил свинью, шутливо крикнул:
– Otto! Du hast gut russisch Schwaine.3
Пленных в селе больше не обнаружили.
Последним к машинам подошёл немецкий лейтенант в сопровождении одного из жителей села. Саша узнал в нём хозяина хаты, где оставили его товарищи, уходя с поля боя. Селянина звали Панас.
Немецкий лейтенант подошёл к Саше.
– Steit auf!4– крикнул очкарик и сам вытянулся в струну, – Herr Leitenant!Das ist russisch Panzersoldat.5
Саша встал на ноги. Головная боль напоминала об ударе головой при попадании вражеского снаряда в башню «ласточки», так экипаж называл свой танк, командиром которого был Саша. От этого удара Саша, пришёл в себя лёжа на кровати в комнате украинской мазанки.
Просидев почти полдня под палящим весенним южным солнцем, Саша очень хотел пить.
Немецкий лейтенант выслушал очкарика, и посмотрел на Сашу. Перед ним стоял его сверстник в порванном и прожжённом в нескольких местах чёрном танковом комбинезоне. По правой стороне лица расплылся синяк от удара, волосы на голове и на лице были сожжены, а кожа на некоторых местах головы свисала клочками по причине ожогов, и только из -под рыжих бровей смотрели упрямые голубые глаза.
– Ofizir, kommunist, Panzersoldat – gut! Nain Jude – zer gut! Nach maschinen, zuruck Nach Harkov.6
Лейтенант пошёл к первой машине и сел в кабину, остальные полезли в кузова. Очкарик показал Саше на машину, у которой они стояли. Саша перелез через борт, очкарик за ним. Колонна тронулась по дороге, оглашая окрестности куриным кудахтаньем, поросячьим визгом и пьяным хохотом немцев, которые уже видимо, распробовали горилку и теперь пытались запеть песню «Aufviderseen maine klaine, aufviderseen»7.
«Едем в Харьков,» – подумал Саша: « Мы же оттуда наступали, похоже немцы перешли в контрнаступление».