Даша так радоваться жизни не умела. С детства наблюдая за Раисой Сергеевной, она только надеялась однажды узнать, что это такое: любить мир и каждый день искренне открывать ему сердце.
Она увидела их издали, шагающих в ногу у края воды. Увидела и приветливо помахала панамкой.
–Превосходный денёк для рыбалки, – сказала она им вместо приветствия.
–И как улов?
Василий Владимирович наклонился к ведру, в котором плескалось несколько карасей.
–Вашему пушистому другу хватит, – кивнула Раиса Сергеевна в сторону Васьки и аккуратно смахнула пепел с папироски. – Вы на ужин-то придёте?
–Раиса Сергеевна, ну как можно в нас сомневаться?
Дедушка наигранно развёл руками.
–Кроме того, боюсь, что Борис нам взбучку устроит, если решим просочковать.
–Хех, это уж точно, – усмехнулась баба Рая.
Даша хорошо знала Бориса. Для неё Бориса Петровича. И меньше всего в её представлении он был похож на того, кто мог бы устроить взбучку. Высокий, с прекрасной осанкой, длинноногий, цитирующий книги наизусть и рассуждающий о музыке, он производил впечатление дворянина, который по какой-то причине ошибся годами и родился не в своём веке.
У Даши был один вопрос, касательно предстоящего ужина и участия в нём Бориса Петровича, который ей очень хотелось прояснить.
–А Борис Петрович сыграет нам на флейте?
Раиса Сергеевна, расплывшись в своей фирменной улыбке, подмигнула ей:
–Если попросишь, то, конечно, сыграет. Куда же он денется?
А играл Борис Петрович по Дашиному суждению дивно.
Борис
1965
Я, знаете ли, никогда не думал, что стану водить дружбу с шерстяной братией. Серьёзно, до какой-то поры мне вполне хватало моих товарищей. Да что там говорить, я был крайне доволен своей компанией. Мы прямо-таки упивались весельем.
Но потом всё приняло несколько неожиданный поворот. А виновата во всём была Раиса.
Точнее нет, виноват был мой портфель. Или я, который его потерял. Это во-первых.
А вот во-вторых, вина уже лежала на Раисе.
В этом портфеле были мои наработки за последний год. А ещё флейта. И библиотечные книги из закрытой секции. В общем, всё просто страсть насколько важное. А я взял и оставил всё под столом в кленовом сквере. Пошёл на турник, да и забыл о своих вещах. Когда вспомнил – под столом, конечно, уже ничего не было.
Даже не знаю, что мне было жалко больше всего. Наверное, всё-таки, флейту. Свои записи я мог бы при большом желании восстановить. За книги мне бы, конечно, влетело. Но вряд ли вылилось в серьёзные проблемы. Подобные вещи мне всегда сходили с рук. А вот флейта была незаменима. Семейный раритет, так сказать.