– Забавно это, – быстро смогла подавить свое возмущение Шенне. – Мне тоже не понравилось, как ты себя повел. Ты перед ним как будто извинялся, будто хотел задобрить… Но это ж он ведь оскорбил нас!
– Ну хорошо, Шенне, – не повел и бровью Талик. – Давай попробую я объяснить, а после мы решим, как будем делать дальше.
– Да, я согласна.
– Как думаешь, Шенне, с чего они нас донимают?
– Не знаю. Думаю, они тупы!
– Навряд ли это. Они справляются с уроками, с работой и письмом. Порой получше нас с тобою.
– Тогда в чем дело?
– Я думаю, что это либо зависть… либо с тобою отношенья наши им кажутся какими-то… неверными, дурными. И потому достойными насмешек, поучений. Как ты считаешь, что вернее будет?
Девочка задумалась.
– Хотелось бы, чтоб зависть. Но верней второе.
– И я так думаю. Ну а поскольку убедить в обратном мы их вряд ли сможем, нет смысла углублять вражду.
– Талик! Но ведь они же бесят!
– И что с того? Пускай себе смеются.
– Если оставить без ответа, они еще сильнее изгаляться будут!
– Тогда, может, ответить честно?
– А это как?
– Да, мы поженимся, но это будет позже. Лун сорок, может, пятьдесят еще. И нет, мы не любились, мы же дети.
Шенне не ответила. Прокручивая в голове подобный сценарий, ей было сложно представить, как поведет себя мерзкий сын кузнеца Варлея.
– Давай попробуем. А чем, как полагаешь, плох мой ответ?
– Он ненависть усиливает к нам, и больше ничего. Не пресекает глупости, а лишь их поощряет.
– Ты думаешь, сверчков он мог заставить меня съесть?
– Я думаю, Шенне, сверчки – не самое плохое.
– Что хуже есть?
– Допустим бы, поймали вчетвером и в руку твою гвоздь воткнули. Все медленно, чтоб дар Бугана не сработал. Могли прижечь железом раскаленным. Дар-камилан залечит, но представь, как больно будет! Могли…
– Талик, довольно, – мурашки побежали по ногам девочки.
– Я думаю, Шенне, пока разумно избегать врагов. До той поры, пока у нас не будет силы их уничтожить, убить по-настоящему…
Шенне понравилась эта полная кровавой решительности фраза, реабилитирующая внешнюю мягкотелость сегодняшнего поведения ее друга. Не менее ей импонировало и предложение мальчика открыто сказать другим детям об их любви – сделать так было одновременно боязно и желанно.
– Талик, мне кажется, для своих лун ты слишком умный, – удовлетворенно она склонила свою голову ему на плечо. – Это от мамы?