– Как так во сне? – не сразу понял Талик.
– Во время сна у папы… или мамы. Их змейки так же быстры?
– Не проверял.
– Идем! – воодушевилась девочка.
Шенне стремительно потащила его к ведущей на задний двор двери. Сквозь щель в ней легко было услышать могучий храп Яра Каира. Аккуратно, чтобы не разбудить дедушку скрипом старых петель, девочка отворила дверь до середины.
– Давай, смотри! – прошептала она, подпихивая мальчика.
Талик заглянул на веранду. Подсунув под голову скомканную звериную шкуру, Яр возлежал на своей излюбленной кушетке. Сильные руки его замком сцепились на животе. Свист из ноздрей и храп то и дело прорывались наружу. Однако змейки-вихри все так же резво вертелись вокруг спящего тела.
Мальчик вернул свою голову в дом.
– Не выйдет, – было обретенная надежда ускользала.
Он зацепил несколько пальцев на правой руке Шенне и потянул к их прежнему месту раздумий.
– А если с мертвеца? – не собиралась сдаваться она.
Шенне подумала, что душа, судя по всему, сильно привязана к телу – вне зависимости от того, в сознании находится человек или нет. Но если тело умерло, то душе нет резона за него держаться, и ее частички, имевшие, по словам Талика, форму листиков, можно было бы тогда подобрать.
– И правда! – загорелись глаза мальчика, которому данная логика оказалась близка. – Я думаю, Шенне, сработать может!
– Талик, – пока еще осторожничала девочка, – но как же нам пробраться к трупам?
Опасения ее не были напрасными. Хотя в Калахаси редко выдавался месяц, чтобы Совет не объявлял об уходе из этого мира одного из членов общины, похороны оставались делом семейным. Сначала с умершим прощались его близкие родственники и друзья, а после тело сжигали – как правило, прямо на заднем дворе у семьи погибшего. Попасть на этот скромный ритуал чужим, а уж тем более чужим детям, было почти нереально.
– Непросто будет. Проберемся ночью!
– Да, если к тому времени душа вся не уйдет.
– Согласен, но других же вариантов нет.
Условий успеха становилось слишком много, чтобы искренне радоваться подобному плану. Надо было вовремя узнать о смерти, угадать, чтобы тело не сожгли в тот же день, выскользнуть из родительских домов в ночи, а еще надеяться, что «листики души» удастся поймать и затащить в поток. Оба они внутренне чувствовали, что дело их обстоит по-прежнему скверно.