– Так вот. В дальнейшем прошу разрешения девушек загорать вместе с ними, либо беспрепятственно рассматривать их, когда захочу.
Воздух стал плотным, как масло. Его можно было намазывать на хлеб.
Дуче встал из-за стола и начал мыть свою посуду, всем своим видом показывая, что его это не касается. Валера поправил очки, рассматривая меня повнимательнее. Хотел, видимо, понять в чём суть развода, но пока не мог. Сало отвернулся, Ирина Владимировна, похожая на варёного рака, сидела, держась за руку мужа. Тот неопределённо сопел.
– Хватит, – не выдержала Лена, и рассмеялась, – всё. Засчитано.
Недоумённые взгляды ребят пересеклись на нас двоих.
– Так это розыгрыш?
– Да. Он мне вчера проспорил и исполнял мое желание.
– Во парочка, – донесся голос Мажора, – Эта, как его… Вы, чокнутые, прям созданы друг для друга. У нас, в Москве, вас бы за такое побили.
После еды все разбрелись кто куда. Я, наконец, решился повесить купленный накануне флаг. Крепить его было некуда, флагштоки в лагере не предусмотрены. После нескольких десятков минут тягостных раздумий, продел его через стропу, примотав её к дереву заново. Весёлый Роджер вяло обвис до лучших времён, ожидая ветра. Ну и ладно. Взяв пакет из рюкзака, двинулся в сторону одиноко стоящей слева «семейке», как мы её прозвали. Это была палатка Пусика.
– Вольдемаровна! На пару слов! – обозначил я своё присутствие загодя.
Полог был открыт, лежащий внутри йети задорно храпел.
– Иду.
Внутри зашевелилось что-то тёмное, появилась обладательница голоса.
– Вот пластырь и прищепки. Забыл отдать.
– Ой, спасибо, – полушёпотом сказала она, – а то Пусенька ногу растёр сильно новыми сланцами.
– А чего ты шепчешь-то? Боишься разбудить? Да сейчас можно из пушки стрелять…
– Я всё слышу! – храп прекратился.
– Ладно. Пойду. Боюсь, молоко сбежит. Или утюг сгорит.
Страх был наигран. Хотя… Возможно, он и не понял утреннюю шутку.
Делать было решительно нечего, поэтому пришлось снова залёчь в пустующее Гайкино лежбище и отключиться. Не сразу, правда. Я долго рассматривал бледно-голубое небо, плывущие не спеша по нему ватные кучи. Слушал природу вокруг себя. Заснув, долго гонялся за рыбиной с автоматом в руках по разрушенному городу, пока не попал в капкан, который сделали крабы. Они улыбались и говорили «Ни хао!». Проснулся я в холодном поту.