– Презерватив порвался… – произношу твердо и сжимаю край стола до побелевших костяшек.
– То есть как это, порвался? Ты издеваешься? Еще скажи, что он кончил в тебя и ты теперь беременна от него!? – она перешла на визг, видимо действительно разозлена. Я попыталась представить эту холеную, ухоженную женщину орущей, брызгающей слюной и метающей молнии безумными глазами. Не клеится образ. Но ее голос пугает. – Отвечай живо!
– Нет, мы… Он…все в порядке. Я не беременна. – Говорю, соображая, как выведать у нее информацию, рассказала ли она Рамилю обо мне. А может она вообще не знает мой адрес, и лишь блефует… Хотя с ипотекой… я проверяла. Долг погашен.
– Если ты забеременеешь от него, я лично уничтожу в тебе его семя, ты меня поняла?
Теперь я с уверенностью могу сказать – она психопатка.
– Я. Не. Беременна! – произношу твердо, дамочка успокаивается, будто это не она только что орала как припадочная, и начинает разговаривать спокойно вновь.
– Хорошо. Сегодня снова поедешь к нему.
Хочу возразить, но что-то не позволяет мне произнести ни слова. Может, страх?
– Он проведет вечер в своем клубе, на верхнем этаже есть вип-комната только для Жданова и его свиты. Поднимись туда и снова с ним переспи.
– Но, а если он не закажет проститутку? Мне что, изнасиловать его? – шутка получилась натянутой, хотя меня так и тянуло истерически рассмеяться. Что за бред она несет?
– Подвяжись бантом, и скажи, что это подарок от заведения. Соври. Пропуск в клуб возьмешь у водителя, он заедет за тобой в десять. И не забывай. Презерватив со спермой ты должна передать мне сразу же после акта, иначе материал станет непригодным. Водитель будет ждать тебя у клуба.
– Но постойте! А если я снова облажаюсь? Презерватив порвется, Жданов не захочет меня трахать, или у него не встанет? Да что угодно может случиться, что будет в таком… – поняла, что меня уже давно никто не слушает, по ту сторону короткие гудки. Сжала мобильный и швырнула на стол, злобно сверля тот взглядом.
Потом перевела его на стену кухни.
Сейчас половина девятого.
Едва хватит времени, чтобы собраться.
Внутренняя дрожь все отчетливее проступает, поначалу проявляясь только тремором в пальцах. Желудок сводит, горло тянет, будто из него кусок вырвали.
Хватаю ртом воздух и пытаюсь успокоиться. Лицо снова кривится в истерике, но я сжимаю кулаки до боли и не позволяю себе ей поддаться.