– Эм, – Глория, кажется, растерялась от такого ответа. – Не могла бы ты представиться ей в ответ?
– Мэриан Робсон, – так же равнодушно промолвила та. – Рада знакомству.
Судя по голосу, радости в ней не было и на йоту, однако я была не настолько смела, как Эмили, чтобы это отметить. Только и вымолвила:
– Я тоже, – и поспешила отойти вместе с Глорией в сторонку, поближе к куда более дружелюбным Дороти, Бекки, Нике и Джо.
– Она просто ещё не освоилась, – Глория решила успокоить меня, хотя я не могла сказать, что сильно огорчилась поведением последней сокурсницы. – Мы трое первые недели тоже не особенно общались, но когда вы единственные девушки в академии, куда каждый год принимают десятки юношей…
Я кивнула: и без того было понятно, что нам нужно держаться вместе. А ещё было ясно, что ни одна из девушек не поступала в академию ради учащегося здесь жениха – по крайней мере, ничто в их поведении не выдавало подобных намерений.
Глория, довольно откровенная в рассказах о местных обычаях, ни разу не упомянула ни чьего возлюбленного. Бекки, судя по всему, интересовалась лишь вышивкой и алхимией. А Дороти так усердно корпела над записями перед проверочной работой, что заподозрить ей в поверхностном отношении к науке было решительно невозможно.
Мои сокурсницы, на первый взгляд, тоже были настроены серьёзно. В Джози и Нике я была уверена – ни одна влюблённая дурочка не стала бы усложнять себе жизнь и не поступила бы на направление алхимии. Эмили с её борьбой за права женщин тоже вряд ли бы пошла на жертвы в виде высшего образования исключительно ради любви. Да и Мэриан, при всей её мечтательности, не тянула на чью-то пылкую невесту.
Выходило, что, вопреки пересудам, я оказалась единственной студенткой, догадавшейся сдать экзамены исключительно из романтических целей. И этот факт заставлял меня чувствовать себя самой глупой и неловкой девушкой в нашей гостиной. Или, скажем для пущего драматизма, во всём особняке.
С реальностью меня немного примирило поведение подруг по несчастью (читай – сокурсниц) во время ужина, куда нас позвали спустя час после моего прибытия. К тому моменту я уже успела переодеться в академическую форму: на редкость неудобную чёрную робу с широкими рукавами, которые во время еды упорно пытались забраться в тарелку.