Эта зима была тяжелой. Никогда не видел Увл таких холодов, длинных и злых. Медленно шли они, и никак не уставал гулкий ветер, ворошивший траву на крыше землянки, срывавший настил из переплетенных сучьев. Увл запас много тонких ломтей запеченного в дыме мяса, но пропало оно, исчезло, рассеялось в морозном воздухе. Не каждый день ел он мясо, но зима все тянулась, а мяса не стало, совсем не стало его. Увл уложил в углу сухие ягоды и ломкие травы – они кончились. Увл ловил мелких, изможденных ветром, плохо бежавших зверей, пек их на слабом огне и ел недожаренными. Он рыл липкий весенний снег, к утру покрывавшийся твердой ледяной коркой, и собирал осеннюю пищу, уцелевшую от белок. Невелика была его добыча, и горькие желуди жевал Увл. Боль поселилась в животе Увла, вкрадчивая, но жгучая. Так кончалась зима и никак не могла закончиться. Увл искал прогалины в снегу и не находил. Как-то раз он пришел на окраину леса – там снег лежал не так плотно и из-под него показалась старая трава. Холодных бездвижных насекомых щелкал зубами Увл, но не унималась тягучая боль.
За редкой сеткой поникших деревьев Увл увидел дом Амла. Рядом с ним плыл густой черный дым. Снега в поле оставалось совсем немного. Идти было легко. Опираясь на копье, Увл сделал несколько шагов в сторону дома Амла. Потом еще несколько. Из леса выбрался Увл – медленно двигался он. Увл подошел к дому и увидел, что рядом стоит небольшая пристройка, из которой доносятся запахи пищи. Между нею и домом – частая вереница следов. Увл знал, чьи это следы. Увл был искусный охотник. Дверь пристройки отступила вбок, и наружу вышел Амл. В руках у него была еда – Увл не знал, как она называется, но это была еда. Много разной еды было в руках у Амла. Амл увидел Увла и молчал. В руках у Увла было копье, Увл был голоден и темен лицом. Амл положил часть еды на плоский камень рядом с пристройкой и пошел в дом. Увл ничего не сделал.
Когда Амл исчез, Увл взял еду. Ему хотелось что было силы вгрызться в тяжелый и податливый кусок, но он до него не дотронулся. Вот как поступил Увл. Он ушел в лес, медленно-медленно. Увл очень устал. Там на опушке сел он на старую траву и съел пищу, которую ему дал Амл – не всю сразу, а немного, оставив большую часть на утро. Увл умел голодать, он знал, что после вкрадчивой боли в самом нутре нельзя жарко и часто глотать. Но такой долгой боли у него никогда не было – потому осторожно двигались его зубы, потому часто останавливались. Все ниже отступало жжение по телу Увла, уже не касалось оно самой груди, не бурлило, не требовало, не кусало. Тишина наступала внутри него, покойная тишина.