– Даже не знаю, – проговорил отец, сдерживая очередной приступ смеха, – выпороть тебя за дерзость или похвалить за смелость.
Я поняла, что от меня не ждут ответа, поэтому налила себе чаю и принялась усиленно на него дуть, чтобы выпустить свой внутренний пар. Я им покажу, чего стою. Они продолжали беседу, как ни в чем не бывало. Мое настроение было испорчено, и Мише было неуютно рядом со мной.
– Придешь сегодня посмотреть мою игру? Мы рубимся с заокеанскими волками! – гордо заявил Миша и поднял руки вверх, напрягая бицепсы. Я думала, что тут же услышу их боевой футбольный клич, но брат сдержался.
– Надеюсь, ты про футбол? – пытаясь отвлечься, спросила я.
– Конечно.
– Хм. Так вы же опять выиграете!
– Ну, так у них лучший нападающий в истории школы, – ехидно заявил Миша, тыча себе в грудь большими пальцами.
– Они до сих пор не заметили, что ты в одиночку играешь за всю команду?
– Я и Сёмыч! Так ты придешь? – несмотря на всю напускную крутизну моего младшего брата, я видела в его глазах страх, что я могу отказаться, и надежду, что я всё-таки приду.
– Глупый вопрос, братишка! Я не пропустила ни одной игры, – улыбнулась я и легонько толкнула его.
– Эрика, захвати мешок с кожей и разложи куски в моей мастерской. Я ими потом займусь, – спокойным, но жестким тоном проговорила Марина, не удостоив меня взглядом.
Марина имела большую популярность в стае. Самая завидная невеста: ремесленник и дочь вожака. И если Федор не даст потомства, которое могло бы возглавить клан, то ее будущий муж – второй на очереди престолонаследия.
– Почему ты не отнесешь их сама? Почему я? Они воняют! – взвилась я, в который раз пытаясь улизнуть от её кожевенных дел.
– Эрика, не груби сестре!
– Оставь, мам. Она все равно сделает то, что я сказала. И я не обязана перед тобой оправдываться, Эрика. – Её суровое лицо было подобно лицу матери: те же брови, но темные, сведенные в недовольстве; тот же миндалевидный разрез глаз, только темно-карих, полыхающих сдержанной холодной яростью и силой; те же широкие напряженные скулы и тонкие губы, плотно сжатые, как и всегда при разговоре со мной.
Все они сдерживались, чтобы не нагрубить, чтобы не накричать, чтобы не выгнать меня, потому что не имели на это право.
– Просто это вызывает некоторое подозрение. Откуда у нашей семьи столько шкур диких животных? – я пыталась хоть как-то превратить их холодные приказания в дискуссию, постепенно ведущую к моей правоте.