Мастодония - страница 16

Шрифт
Интервал


– Ну прости. Надеялась, ты поймешь.

– Проклятье! Ну к чему этот разговор? Чем ты вообще думала? Все так хорошо начиналось, а теперь…

– Эйза, помнишь нашу последнюю ссору? Двадцать лет псу под хвост. Может, не стоит повторять?

– Ссору? Не помню я никакой ссоры.

– Ее затеял не ты, а я. Ты ушел выпивать с друзьями, а я сидела одна. Потом просил прощения, объяснялся, но я слушать тебя не хотела. То был последний день раскопок. Или предпоследний, не помню. В общем, я не успела проглотить обиду. Нельзя, чтобы такое повторилось. По крайней мере, я этого не хочу. А ты?

– Я тоже не хочу, – ответил я. – Но денег твоих не возьму. Даже если ты страшно богата и для тебя это не деньги.

– Я небогата, – сказала она. – Извини. Давай все забудем. Можно пожить у тебя еще какое-то время?

– Сколько угодно, – успокоился я. – Хоть навсегда оставайся, если хочешь.

– А как же друзья и соседи? Будут нам косточки перемывать?

– Черт побери, еще как будут! В городках вроде Уиллоу-Бенда не так много тем для разговора. Местные хватаются за каждую мелочь.

– Как вижу, тебя это не смущает.

– Смущает? С какой стати? Я же сумасброд Стил, которому приперло вернуться в родные места. На меня смотрят с подозрением, даже с обидой, и я мало кому нравлюсь. Да, местные ведут себя дружелюбно, но перешептываются у меня за спиной. Здесь принято культивировать посредственность, а если кто-то выбивается из общего ряда… Что ж, тем хуже для него. Это защитный механизм. Если человек вернулся в город не конченым неудачником, у местных падает самооценка: они остро чувствуют собственную провинциальность, если не сказать ограниченность. Так уж все устроено, и если не хочешь, чтобы тебе перемывали косточки, лучше здесь не оставаться.

– Да пусть судачат, – сказала она. – Если надеешься перевоспитать меня, превратить в добропорядочную леди…

– И в мыслях не было, – признался я.

Глава 6

– Стало быть, хотите узнать про енота, который не енот, – сказал Эзра Гопкинс. – Что он не енот, я и сам не сразу понял, а как долго не понимал, это одному Богу известно.

– Уверены, что это не енот? – спросила Райла.

– Ну конечно уверен, мисс, но беда в том, что я не знаю, кто он. Мог бы старый Бродяга говорить, рассказал бы куда больше моего.

Эзра потянул за ухо костлявого пса, лежавшего рядом со стулом. Бродяга сонно моргнул: любил, когда его тянут за уши.