– Уже не хочешь блистать на столичном балу?
– Не знаю. Отчасти, все еще хочу. Просто так много всего произошло, что я никак не могу прийти в себя. При дворе, наверное, столько незнакомых людей.
– Никто из них не приезжал прежде к Вам в гости?
– Никто. У нас не было людей из столицы. Только слуги доставляли письма.
– Как-то раз много лет назад, я бывал в вашем доме. Тогда еще вы не уехали на север, а жили в родовом поместье Кавелье неподалеку от столицы. Неужели не помнишь?
– Я много чего не помню. Например, все, что было со мной до семи лет. Поэтому не удивительно.
– Как это так? – спросил граф.
– Я упала с дерева и ударилась головой. У меня тут остался шрам. – она оголила часть лба, прикрытого прядью волос. – Потом пришлось заново знакомиться с родителями и маленькой сестрой. Я не помнила никого, даже матушку. Но представляешь, я довольно легко снова всех запомнила. Уж не знаю, что там происходило до того, как я упала. Но дома обо мне так заботились, что я быстро поправилась.
– Какая интересная история. Так значит, не помнишь совсем ничего из детства?
– До семи лет ничего. Как раз в то время мы переехали в Фоссе. А что было в родовом поместье, о котором ты говоришь, я не могу знать. Я не помню ни его фасада, ни единой комнаты.
– Значит, ты не помнишь, что тогда случилось в столице.
– А что случилось?
– У короля украли очень ценную вещь. С тех пор он не мог совершить коронацию по всем правилам. Это была очень нужная вещь для церемонии.
– Ты говоришь про перстень династии Арку? Я слышала, что он пропал. Это было давно. Неужели сейчас это все еще так важно?
– Многие до сих пор не признают власти законного короля лишь потому, что его коронация не была завершена. А завершить ее нельзя без того самого перстня, который был безвозвратно утерян. Я тогда расследовал это дело. Был в аббатстве Аливея, откуда его украли. Воры не оставили ни одной улики и убили всех до единого человека за этими стенами.
– Убили жрецов? Кто мог поступись столь жестоко?
– Нет никаких доказательств, чтобы обвинить кого-то конкретного.
– Как все это странно…
Наконец, Ижени надоело говорить про политику и старые нераскрытые преступления. Она нашла для себя более интересную тему для разговора и глаза ее весело заблестели в лунном свете.
– Как бы ты хотел назвать сына?