В Машинополис ходили больше грузовые поезда. Однако были и пассажирские. Ведь в Машинополисе был человеческий район, обособленный от остальной части, называвшийся представительством людей. Кроме того, были познавательные экскурсионные маршруты по городу, его улицам и заводам. Они считались опасными. Впрочем, именно их опасность и влекла любителей острых ощущений со всего мира. Так что туристический бизнес в Машинополисе приносил постоянный доход своим владельцам – роботам.
Вообще, называть роботов роботами считалось некорректно. Роботами называли их те, кто неприязненно к ним относился и только за глаза, в бытовых разговорах. Также роботами считались всевозможные манипуляторы и автоматы с простой, слабой электронной начинкой. Официально роботов назвали искусственными организмами. Также нельзя было называть компьютерами мощные компьютеры. Имя им было искусственный интеллект. Позволялось говорить сокращённо: ИО и ИИ, хотя на взгляд некоторых это тоже унижало, как слово «робот». Альберт пользовался словом «робот» не из-за неприязни, а оттого, что говорить его было проще, чем ломать язык о слово искусственный организм. В его городе, да и вообще в городах людей таких роботов, которых надо было называть искусственными организмами, практически не было. И повода показывать свою некорректность у Альберта тоже практически не было. Более или менее развитые роботы обитали лишь в Машинополисе. Причиной этого была потенциальная опасность таких роботов, у которых неизвестно что в мыслях. Законы робототехники Азимова так и остались нереализованной выдумкой. Некое их подобие делалось в простых домашних помощниках, которыми управляли написанные людьми программы. Но искусственный разум уже не поддавался программированию, иначе это был бы уже не разум, а короткий поводок кухонного помощника без возможности развития. А к чему приводит саморазвитие без тех степеней несвободы, которые заложены в людях всей историей создания их вида, начиная от простейших одноклеточных, неизвестно, а потому опасно.
Поезда в Машинополис шли отовсюду и во все стороны мчались железнодорожные составы оттуда. Однако пассажиров брали не все и далеко не везде. Станции, где в поезд мог сесть человек, находились в самых больших и важных городах. Но Альберт не собирался садиться в прямой поезд, не желая дать зацепку тем, кто, возможно, пустится по его следу. Он сел в поезд, шедший в противоположном от Машинополиса направлении. Чип человека вместе с куском протеза руки он сунул в мусорный контейнер, рассчитав, что мусор вывезут в конечной точке маршрута, у берега моря. Там его переработают, при этом чип уничтожат – и ищи его, как ветра в поле. Сам же выскочил на следующей крупной станции, укрываясь очками, козырьком и воротником. Теперь, без чипа, он стал невидимкой. Невидимки – движение, стиль жизни, вызов обществу – их хватало повсюду. Но укрыться среди них было невозможно. Стоило невидимке попасть в зону камеры наблюдения, как та, не обнаружив чипа, принималась определять его личность. Скорее всего, так же камеры поступали и с людьми оснащёнными чипами, дублировали идентификацию. С невидимками – наверняка.