Но Яга боли почти не почувствовала, потому что не до боли ей было. Перед ней рядком лежали Ерошка, Леший, берёзка и разбитая ступа. Все, кроме ступы, стонали. И ещё обиженно кудахтала избушка – из-за пробитой крыши. Нужно было срочно ликвидировать последствия катастрофы и оказывать помощь пострадавшим.
Берёзке пришлось наложить гипс. Избушке прилепили пластырь на крышу, и она успокоилась. Ступу собрали, скрепили обручами и поставили в угол. У Лешего с Ерошкой дело обстояло гораздо хуже.
Ерошка, лёжа связанным в постели (по-другому лежать он не мог – отказывался напрочь), то и дело просил варенья. Лесовичок с Бабой-ягой скормили ему все свои запасы, но Ерошка оказался на варенье очень прожорливым. Пришлось подсунуть ему вместо варенья дикого мёду, и, как ни странно, горе-лётчик замены почти не заметил. С каждой новой ложкой целительного продукта Ерошка становился всё спокойнее и спокойнее, и Яга с Лесовичком облегчённо вздохнули и занялись Лешим.
У Лешего же от удара возникло в голове видение. Ему мерещилось, что он только что родился, и поэтому Леший настойчиво просился в ясли.
– Я хочу, чтобы моей воспитательницей стала Марья-искусница или Варвара-краса, длинная коса! – изо всех сил орал Леший одно и то же уже битый час. – Я хочу, чтобы моей воспитательницей стала Марья-искусница или Варвара-краса, длинная коса!
Яга с Лешим и трясли его, и клали на голову сковороду со льдом, и давали нюхать протухшие поганки – ничего не помогало. Почти целый день продолжалось это безобразие. Лесные жители хотели уже вызывать спасателей, но тут Ерошка не выдержал безумных криков больного, проглотил последнюю ложку мёда и что есть силы завопил:
– Баю-бай, баю-бай! Леший, ну-ка засыпай! Баю-бай, баю-бай! Леший, ну-ка засыпай!
Как ни странно, когда Леший услышал громкую песенку вечного ребёнка, он тут же притих и, ко всеобщему удивлению, сразу засопел.
Чуть погодя заснул и сытый Ерошка.
Голодные и уставшие Яга с Лесовичком тоже притихли, птички замерли, звери угомонились, и в лесу наступила райская тишина.
Проснулась Яга как обычно, раньше солнышка, вспомнила всё, что произошло за прошедший день, погладила Ваську-Баюна, что примостился на её коленях, и задумалась. Думала недолго, толкнула дремлющего возле избушки на курьих ножках Лесовичка и говорит: