Одним из жильцов соседской квартиры был дядя Володя, муж тети Гали и родной братец как раз того Васи, который носил помои. По моим наблюдениям он был тишайшим и интеллигентным человеком. Не могу понять, как его угораздило попасть в эту семейку. По профессии он оказался судьей по шахматам. Мне и тогда эта профессия казалась странной. Но я никогда не видел его за какими-то другими занятиями кроме решения шахматных задач и чтения книг. Впрочем, увы, было еще одно увлечение: он пил и пил запойно. Продолжалось это занятие как правило два-три дня. Странное дело: в моменты запоя тишайший и милейший дядя Вова превращался в страшного свирепого зверя: он крушил все на своем пути, был задирист и ужасно драчлив, и в эти дни был не похож не то, что на интеллигента, но и просто на человека. Когда все заканчивалось, дядя Вова плакал, извинялся перед всеми родственниками и соседями и утверждал, что ничего не помнит. Наверное, так оно и было.
Старшей сестрой тети Гали, жены дяди Володи-шахматиста, была тетя Нюра. Эти две сестры работали в овощном магазине, хотя данное обстоятельство не играет никакой роли в моем повествовании. А роль здесь играет то, что у тети Нюры была дочь Люда. Нетерпеливый читатель вероятно уже предполагает начало любовного сюжета. Должен вас разочаровать, про любовь дальше конечно еще будет, но это не имеет отношения к бедной девочке Люде. Она была очень больна: постоянно крутила головой передвигалась странной скачкообразной походкой, говорила нечленораздельно, плевалось, и, если ей что-нибудь не нравилось, показывала фигу своему оппоненту. Было бы странно, если бы все эти милые повадки, я тотчас не перенял. Люда явилась причиной моих ранних занятий английским языком и музыкой, потому что мои родные стали опасаться, что я и в дальнейшем продолжу копировать ее поведение.
В уютном детском парке, где были детские карусели, а в старом ненужном автобусе был оборудован кинотеатр для самых маленьких под мало соответствующим названием «Луч», находился небольшой домик, по-видимому, предназначенный для сторожа. Не знаю кому в голову пришла эта замечательная мысль, но только в этом домике открылись экспериментальные курсы английского языка для самых маленьких. Вела эти занятия очень милая молодая женщина по имени Юлия Израйлевна, преподаватель педагогического института, как я узнал потом. Наша небольшая группа малышей (человек десять-двенадцать) не умела ничего, придя туда: ни писать, ни читать, ни считать. Удивительное дело, но через, наверное, четыре месяца мы уже вступали в диалог друг с другом на английском языке, умели рассказать свою пока еще короткую биографию и, помнится, играли в домино карточками, где были изображены овощи и фрукты, называя их также по-английски. Не думаю, что сумел бы сейчас все это повторить. Короче говоря, было здорово, потому что было талантливо. Мы со всех ног бежали на эти занятия. Придя в школу, впоследствии я уже сносно владел английским, но, как и следовало ожидать, в школе меня с этим делом притормозили, чтобы стал таким, как все.