– Ага, красавец! – хмыкнул Птах и протянул ему свёрток, – Бык передал.
В тряпицу была завёрнута чистая, застиранная рубаха, штаны и звенящий мешочек.
– Там плата, и твой кошель. Я его приберёг. Знал, что найди дружинники серебро, в покое не оставят. Из города не суйся, ворота закрыты, как Бык и предупреждал. Теперь через меня общаться.
– А ты?
– Разве птицу остановят стены? – хмыкнул Птах, – вечером приду. Бывай.
Птах выпорхнул за дверь. Волк глянул вслед, но увидел только, как тот скачет по деревьям, уже за забором корчмы.
Двор пустовал. Лишь куры да утки бегали кругами. Влаксан спустился к колодцу, умылся, провёл рукой по лицу: жёсткая редкая щетина покрыла лицо плешивыми кустами. Пора бы уже оскоблиться, да поглядеться не во что.
В обеденной, как обычно, было не людно. Корчмарь громко бранил девку, что плохо мыла полы.
Волк сел в углу, подальше от беспощадно яркого света.
– Проспался? – спросил корчмарь, ставя пару кружек браги перед ним.
– Благодарю. Я не просил.
– Так ты просто посидеть пришёл? Или хочешь сказать, что похмелье не мучает?
Волк посмотрел на корчмаря: навскидку, тот старше Инга, тёмные короткие волосы щедро разбавлены сединой, лицо покрыто морщинами, добрые глаза, но взгляд суровый:
– Ты много проспал, парень, – произнёс корчмарь.
– Я… да…
– Приятель, что привёл тебя, сказал про девку. А ещё говорят, на празднике княжич пропал. Дружинники прочёсывают город. Приходили и сюда. Тебя не добудились. Видно, знатно ты перебрал. Они искали младенца или того, кто мог его забрать.
Волк тяжело вздохнул. Забыться бы снова:
– Мне надо заменить солому, – произнёс он и, подумав, добавил, – есть обед?
– Сейчас распоряжусь, – кивнул корчмарь.
– А где Любомир?
– Надрался по уши и вздумал с дружинниками пререкаться. Говорят, сегодня ночевал у травников. Поучили его уму.
Волк кивнул. Не так уж и плохо. Теперь тут меньше дурней днём ошивается.
Голова болела, и тяжесть давила тело. Тревога стальной рукой держала за сердце: кого именно ищут дружинники? А ну, как собаки взяли след… или заказчик сдал Быка… или кто ещё вышел на них… До вечера Волк маялся на чердаке, не желая выходить на свет, и тщетно пытался забыться во сне.