Точно вторя думам, подруга расхохоталась, ступая по нагретой летним солнцем воде. Шелли прикрыла веки, заслоняясь от яркого света, сощурилась, рассматривая длинную светлую косу с синей лентой и поднятые юбки.
Когда они добрались до ручья, время уж шло к полудню.
– Присоединяйся скорее, так здорово. Водичка – чудо! – восторг явно слышался в звонком голосе.
Она шумно вздохнула. Мокнуть не хотелось, день выдался прохладным.
– Нет уж! Холодно, ноги еще сушить. И ты вылазь! Околеешь.
– Брось. Лето же, солнышко печет. И вовсе не холодно, ишь чего удумала!
– Я думала пойти к поляне, – созналась тихо Шелли, но Мира услышала.
Подруга помрачнела, нахохлилась и направилась к суше. Воды здесь неглубоки, ручей, пусть и широкий, – не бурлящий суровый поток.
– Сразу говорю: не пойду, не проси! Звери в лесах дикие, мало ль чего, а я бегать быстро не умею! – она вздернула высоко подбородок, перехватив крепче подол, выбралась на берег. Зеленая высокая трава тут же сокрыла босые ступни. – К тому ж, далече, к ужину едва поспеешь. Главе не по нраву придется.
Будто кто спрашивал!
Шелли закатила глаза. Батюшка в самом деле не одобрит, однако дело того стоило. До поляны с рекой дорога пролегала чрез чащу, тропы там не хожены, зато оттого зверья много непуганого. Ей нравилось слушать птиц и плеск водицы, когда рыба всплывала на поверхность прежде, чем исчезнуть вновь.
– Скажи: на охоту ушла.
– На Грома? У тебя жених есть, охотница, – протянула Мира, выжимая намокшую местами ткань одежд.
– Эй! Гром старше нас лет на двадцать. Ты же в курсе, он мне помогает. И Ричи знает, – Шелли пожала плечами, неопределенно махнув рукой в сторону.
– И то верно. Жених из него для нас, что коню – кролик вместо сена. Он, конечно, умелец, однако стоит поискать в другом огороде.
– Брось свои шутки. Хороший он мужик! – осадила её Шелли.
– Хороший! – поддакнула подруга. – Разве ж кто спорит? Но не для тебя или меня.
Следовало выдохнуть. Мира редко подбирала слова, хотя, казалось, среди них не она несла прозвище упрямой ослицы и вездесущей белки.
– Ступай давай, увидимся за ужином, – согласилась, наконец, Мира, видать, припомнив неказистые черты лица защитника, и, отвернувшись, запела известный мотив.
– Увидимся.
– Жил-был стражник: хорош собою. Жил-был стражник… – тихое мурлыканье за спиной понемногу стихало, пока не умолкло вовсе, прикрытое трелями лесных птиц и трещащими под башмаками сухими ветвями.