Серафим плавал по своим воспоминаниям. Он старался четко придерживаться хронологии, но порой сознательно нарушал четкий порядок событий. Иногда ему казалось, что что-то не так с его чувствами, и он возвращался назад, внимательно вслушивался, принюхивался и трогал окружающие предметы, сравнивал цвета, оценивая, все ли чувства работают правильно. Временами пытался полностью реконструировать полузабытые эпизоды, вроде бы стершиеся из памяти, и с удивлением обнаруживал, что легко удается восстановить каждую, даже самую незначительную деталь. Несколько раз он возвращался назад или прыгал вперед, чтобы лучше понять закономерность, взаимосвязь событий.
Особенно внимательно, не спеша, Серафим вспоминал все связанное с войной, объявленной Земной Конфедерацией его родной планете, а точнее, Межпланетному Союзу Перфициды.
…В небольшой комнате, за самым обычным столом, сидели пятеро человек. Рядом с Серафимом ерзал на стуле Гай Петрович Победоносцев. Это низенький, толстенький мужчина неопределенного возраста, с крупной лохматой головой, круглым лицом, носом-картошкой, глубоко посаженными глазами и то ли брезгливо, то ли обиженно сжатыми губами был гением компьютерного, виртуального мира. Он создавал такие программы, что самые великие программисты вселенной, знакомясь с ними, восхищенно цокала языком, закатывали глаза и широко разводили руками, поражаясь необузданной фантазии Победы, как его обычно коротко звали все, кто хотя бы шапочно был с ним знаком.
Напротив Серафима, скрестив на груди руки, сидел его насупленный двоюродный брат Петр Сергеевич Смыслов. На вид – типичный рубаха-парень: простое лицо с множеством веснушек, на котором каждый элемент – глаза, лоб, подбородок, раскосые скулы, растрепанные густые каштановые волосы – по отдельности были немножко карикатурны, однако в общем складывались в довольно приятную картину. За толстые, словно надутые губы, ему еще в школе пытались приклеить кличку Губошлеп. Но ничего не вышло, уже начиная с седьмого класса его звали не иначе как Петр Великий. Ближайший друг и одногодок Серафима, он, несмотря на молодость, занимал должность планировщика-советника в Правительстве Перфициды, был по сути правой рукой Президента.
Рядом с Петром, почти прижавшись к столу, положив на него руки, на самом краешке стула, казалось, не сидел, а парил в воздухе почетный член, пожалуй, всех существующих во вселенной академий наук Иванов Никита Валерьевич. Его худенькая, будто ссохшаяся фигура, узкое, птичье лицо с острым носом, глазами-пуговками и неожиданно широкой щелкой рта были неподвижны. Он лишь изредка перекатывал взгляд на одного их присутствующих, не обязательно говорящего, и долго и задумчиво разглядывал его, словно изучая под микроскопом что-то знакомое, но не очень понятное. Кличка у ученого была соответствующей – Знайка.