– А она какая, Зимерзла? – спросил Светловой, вглядываясь в серую пелену, затянувшую небо.
Белые крупинки снега садились ему на ресницы, лезли в глаза, мешали смотреть, и приходилось заслонять лицо ладонью. Голова и руки у Светловоя стали мерзнуть, но он не хотел в этом сознаваться. Невидимая Зимерзла была уже где-то поблизости, ее холодные цепкие пальцы проникали под кожух, щекотали, обрызгивая все тело зябкой дрожью, пощипывали нос и уши. А что еще будет в студен и просинец, когда на помощь Зимерзле придут ее сыновья Снеговолок и Костяник, свирепые зимние духи, способные застудить все живое насмерть!
– Она сама вся седая, в волосах ее метель прячется, в рукавах шубы снег родится, – рассказывала княгиня, прижав голову сына к своему боку и рукавами шубы укрывая его от падающих снежинок. – Сама она горбатая, злая, жадная. Ей бы весь белый свет снегом засыпать, все реки навек сковать, всех людей-зверей заморозить! Она самой Морене родная сестра. От них, да еще от Мары и Морока, вся тьма на земле, весь холод, болезни и смерть сама.
– А кабы не они – не было бы зимы? – приглушенно из-под материнского рукава спросил Светловой. Теперь ему почти ничего не было видно, только кусочек серого неба, но он не спешил высвобождаться: так ему было хорошо и уютно под руками матери. – И смерти не было бы? Люди бы не умирали? Никогда-никогда?
– Видно, так, – с незаметным вздохом согласилась княгиня. – Да только Зимерзла и Морена сильны. Никому еще их одолеть не удавалось.
– А я одолею! – воскликнул Светловой и даже высунулся из-под теплого собольего рукава, чтобы посмотреть в лицо матери. Щеки его разрумянились от холода, на кончике розового носа повисла прозрачная капля, а голубые ясные глаза полны были отчаянной решимости. – Я одолею! Убью Зимерзлу, чтобы всегда лето было!
Княгиня Жизнеслава ласково усмехнулась и снова прижала голову сына к себе. Обхватив ее обеими руками, Светловой уже представил себе вечное лето, нескончаемое тепло, зелень лугов и лесов, теплый душистый ветер, радостную улыбку на лице матери. Как это было бы хорошо!
– Вот вырасту, так и сделаю! – убежденно шептал мальчик в мягкий шелк материнской шубы. – Пусть и боги слышат – сделаю!
И в мыслях он уже видел отважного могучего витязя, победителя самой Зимерзлы, и бесконечное лето – чтобы всегда играть, бегать на приволье и не знать забот. И этот витязь был он, Светловой сын Велемога, и весь белый свет кланялся ему за то, что он прогнал из мира зиму и саму смерть.