Блинов утвердительно застонал.
– И отсюда, дорогие мои ученые, возникает вопрос: зачем Профессору Нойскому потребовалось похищать такую батарею и отправляться с ней на 15 тысяч лет назад?
Бондов посмотрел на присутствующих. Общее гробовое молчание показало, что ответов нет.
– Я бы понял, если бы его целью было продать батарею вашим конкурентам за огромные деньги, а затем скрыться на одном из тропических островов и жить там припеваючи в роскошном белоснежном доме с видом на океан. Но он отправился в мир саблезубых тигров, каменных топоров и пещерных людей. Зачем ему там батарея?
– Вероятно, он сошел с ума, – тихо проговорил Блинов. – Других причин я не вижу.
Полковник оторвался от стола и прошелся по комнате.
– Я мог бы принять вашу версию, однако даже у сумасшедших существует определенная логика в поступках. У любого больного есть, как правило, idea fix, которую он пытается претворить в жизнь. И отсюда, дорогие ученые, возникает вопрос № 2: какая idea fix была у вашего коллеги с хорошими характеристиками?
Вопрос № 2 повис в оглушающей тишине, также как и первый. Тишину нарушил Мажор.
– Дядя говорил что-то о сверх-расе людей и о том, что эти люди произошли не так, как все, от обезьян.
– Да? А от кого? – удивился Бондов.
– От… от инопланетян, – стесняясь собственного ответа, промямлил Сева.
– Неожиданно. И что же? Он относил себя к этой расе?
Мажор утвердительно кивнул.
– Я в подробности не вдавался, но он вроде сравнил свой ДНК с чем-то, что нашел во время командировки к метеориту.
Блинов сел на кресле и по традиции округлил глаза:
– Почему я об этом ничего не знаю? Где отчеты?
Мажор пожал плечами, а Айсен поджал губы. Уж он-то знал, что подробные отчеты о научных экспериментах могут запросто оказаться в мусорной корзине, потому что у директора Блинова скоро пенсия и юбилей.
В этот момент в кабинет бесшумно вошел один из сотрудников ФСКБ.
– Разрешите? Кабинет Нойского вскрыт. Найдены сожженные бумаги. Сейчас наша мобильная лаборатория проводит анализ пепла. Надеемся, через пятнадцать минут восстановить содержание.
Пятнадцатиминутное ожидание тянулось медленно. Чтобы как-то скрасить паузу, Никодим Эрастович включил видеопанель и перевел ее в режим ТВ. На экране появилась заставка выпуска новостей. Женщина-диктор в красивом нарядном платье, но с тревожным лицом, поздоровалась со зрителями.