Потом халдей принес нам эти большущие тарелки с «цезарем» и бокал – Ксении. Завороженный, я смотрел, как она пробует вино: так взрослые женщины целуют впервые нового мужчину – с жадностью, но, вместе с тем, опасливо, очень серьезно.
– Нравится?
– Ну, так. Ничего. Нравится, да. Сладенькое такое…
– Должны быть цветочные тона.
– Где именно?
– Везде. Во вкусе и аромате… Ты покрути его в бокале вот так и потом нос туда сунь.
Я показываю кулаком, как крутят вино в бокале.
– Вот так?
– Примерно, да. Теперь нос туда опускай. Еще, еще, не стесняйся. Да, глубже.
Ксения послушно погружает нос в бокал, старательно дышит там некоторое время, затем выныривает и несколько недоуменно ставит бокал на стол.
– И что теперь?
– Ничего. Ощутила цветочные нотки?
– Не знаю. Кажется. Еще малину напомнило.
Ксения пожимает плечами.
– А так надо вот каждый раз обсуждать?
Теперь пожимаю плечами я.
– Ну так… чем не тема… надо же о чем-то разговаривать за столом…
Вознаградив меня улыбкой, Ксения принимается ковырять салат.
– Нет, вполне вкусно, чего там. Спасибо тебе… хорошее место…
– Может, все-таки… заказать еще чего-нибудь? Более основательного?
– Нет, не надо. Не надо, правда. Мне достаточно. Я днем вообще мало ем.
Какое-то время клюем молча салаты, каждый – свой.
– Послушай… – я подымаю голову, и, проглотив куриный кусочек, вытираю губы салфеткой, – Послушай… ну вот я тебе пел, пел, значит… про то как все у меня… вверх ногами… А давай теперь наоборот, ты вот мне расскажи… про тебя… то есть, вот, как правильно все должно быть, на самом деле, и чинно… иначе, чем у меня… короче.. как надо жить, чтоб стать счастливым…
…Мне показалось, что Ксения поперхнулась – но нет, это она так хмыкнула с остатками салата во рту. Затем положила вилку и, воткнув в поверхность стола острые локти, соединила пальцы в замок.
– Ты правда считаешь, что у меня все в ажуре?
– Не знаю. А разве нет? Семья, муж, интересная работа, взрослый сын…
– Ну, хорошо. Семья… значит, тут так… Володя три года назад… даже нет, уже четыре… да, почти четыре года, как началось… Короче, он заболел. И лечился в стационаре. Психиатрическом. Потом его выписали оттуда…
– Восстановился?..
– Нет.
– И как он?
– Никак. Живет такой растительной жизнью, ничто его не волнует, ничего ему не надо. Ни дом, ни жена, ни сын. Весь в себе. Почти не разговаривает ни с кем. Ну, Витька-то теперь от нас отдельно, бог с ним… а я…