– Держись! Эй! – кричал Тихон. – Держи ветку! Держи ее!
Оголенную шею нещадно холодило.
– Что же ты, держись! – кричал он, видя, что человек и не пытается зацепиться за спасительную соломинку.
У мальчика уже зуб на зуб не попадал. «Почему он не держится? Почему?» Он уже разглядел, что попавшим в беду был Володька. Толстый и глупый мальчуган, от которого не было спасения ни в школе, ни на улице. Даже взрослых, он злил своим скудоумием и медлительностью. Самому Тихону тоже когда-то перепало тумаков от него. Наверное, толстяк решил покататься на коньках как всегда, но не учел, что за ночь река не успела промерзнуть на нужную толщину по всей площади. И сейчас, Тихону предстояло сделать тяжелый выбор.
Вытянув из проруби ветку, он осторожно подошел ближе, примерился к длине шарфа, и воткнул ее в сугроб, наметенный ветром, недалеко от проруби. Наподдал сверху ранцем с книжками, вбивая поглубже, рискуя разделить участь будущего утопленника. Шум взбиваемой руками воды прекратился. Тихон оглянулся: Володьки не было на поверхности. Вскрикнув, мальчишка бросил ранец и, держась за другой конец шарфа, прыгнул в прорубь.
Словно тысячи иголок впились в лицо, шею, руки. Дыхание перехватило. Холод обжег тело сквозь одежду. Длины шарфа хватило не намного. Тишка повис под водой с поднятой рукой. От ужаса и холода хотелось кричать, и как можно скорее покинуть воду. Он дернул рукой, всплыл, глотнул воздуха и снова опустился под воду. Время неумолимо отсчитывало моменты жизни. Видимость была хорошей, и он заметил бесформенное, темное пятно под собой.
Течение здесь никогда не было сильным, а глубина редко уходила за четыре метра. Но маленькому смелому мальчику это показалось непреодолимым препятствием. Он снова всплыл, глотнул воздух и заметил, что уже плохо чувствует свое тело. «Шарф! Его нужно отпустить!» – безумная мысль, словно острейшим мечом разрезала разум пополам.
Тихон ушел под воду, чуть помешкав, отпустил шарф и начал погружаться. Почти сразу он увидел тело Володи. Тот широко раскрыл глаза и рот, и глядел на него, будто не веря, что его кто-то спасет. Большой пузырь воздуха показался из его рта, и поплыл наверх. Легкие Тихона начинали гореть. Он обхватил туловище незадачливого конькобежца и попытался всплыть. Намокшие валенки и пальтишко тянули вниз. Как мог, быстро избавившись от них, мальчик сгреб в охапку утопающего, оттолкнулся от каменистого дна и начал всплывать.