Я хожу всегда на эту Горку,
словно потерял я что-то здесь,
или, вдруг нечаянно умолкнув,
позабуду передать ей весть.
В тень укрывшись молодой берёзки,
на скамейке долго я сижу
и курю напрасно папироски,
будто с кем свиданья жду.
И о чём-то важном вспоминаю,
только сразу вспомнить не могу,
то ли думать облака мешают,
то ли лодки на соседнем берегу.
То ль река течением неспешным
увлекает мысль мою на глубь,
то ли шелест рощи белоснежной,
то ли берега крутой уступ.
В этом городе не часто я бываю,
не родился в нём я и не рос,
покорил он чем меня, не знаю,
вот сижу опять и вспоминаю,
в тень укрывшись трепетных берёз.
То ли вспоминаю жизнь свою, а то ли эхо
жизни той, чей мог быть здесь исток,
иль судьбу другого человека,
кем не стал, но стать, наверно, мог.
Может, здесь меня бы к берегу прибило,
как ту лодку иль чуть видный мост,
по реке сейчас моё бы счастье плыло
под неярким светом первых звёзд.
Или, может быть, в Америке, Китае
я б родился – был бы это я?
Иль душа была б совсем другая
и похожая на те края.
…Я встаю, и мимо Колокольни
по крутому берегу иду.
у воды вечерней и спокойной
женщины стирают на плоту,
И, певуче окликая ребятишек,
направляются с корзинами в дома.
Берег тот приземистей и ниже,
мне с обрыва вся видна та сторона.
Не новы дома на ней, не небоскрёбны,
деревянною украшены резьбой,
здесь в посаде бывшем, полудрёмном
проживает русский люд простой.
Лодки принайтовлены к причалам
на пологой и на этой стороне,
чтоб река их не сорвала, не умчала
по своей таинственной воде.
Путь я выбираю не короткий,
я иду туда, где серый кот —
мост железный – осторожною походкой
переходит реку вброд.
По мосту тому ходить не запрещают,
но стоять на нём запрещено,
я стою, законы нарушаю,
силясь у реки увидеть дно.
И с того моста мне ясно видно:
жизнь, как лодку, к берегу влечёт,
к правому иль к левому – как выйдет,
а река течёт, течёт…