– Да, вы правы.
– А вот импульсная помеха: если её спектр так сложится со спектром передаваемого сообщения, что однозначно исказит смысл передаваемого сообщения. Тогда что?
– Ничего. То же самое, если выбран код с обнаружением и исправлением ошибок. Он выполнит свою функцию в пределах своих возможностей.
– А если в результате помехи одна буква поменяется на другую, вполне разрешённую? Смысл выражения исказится, но при этом останется вполне допустимым в пределах правил грамматики.
– Я не понимаю, чего вы добиваетесь?
– Сравните два возможных выражения: «Мы получили ваше предупреждение, но всё хорошо у нас» и «Мы получили ваше предупреждение, не всё хорошо у нас». В союзе «но» буква «о» меняется на букву «е». Обе буквы являются разрешёнными комбинациями. Возможна ли реализация подобного случая и с какой вероятностью?
– Да, такой случай вполне возможен. Но с какой вероятностью? На этот вопрос я вам ответить, пожалуй, не смогу. Тому, кто работал над описанием реальных биологических, физических или социальных объектов, вполне понятно, что создание вероятностной модели в области исследования в этих науках на самом деле сродни созданию теоретической модели описания исследуемого процесса. Это сложнейшие задачи, поддающиеся только гениям, да и то раз в столетие. Так что вы от меня слишком многого хотите.
– Правда? – решил подначить собеседника Сергей. – А я считал, что вероятностная модель – это урна с кубиками разных цветов или игра в кости. В самом примитивном случае – бросание монеты.
– Что вы! – усмехнулся Ингард. – Урновые или игровые модели условно применимы к жизни. Да и то если рассматривать их в качестве подхода к теории случайного блуждания. В основном они служат для обучения понятиям теории вероятностей, но никакой реальной жизненной задачи не решают. Наиболее известной моделью является уравнение Шрёдингера в квантовой физике. Много ли таких моделей вы сможете назвать? От силы две-три.
– Я слышал, что кто-то из учёных высказал идею: если за печатные машинки посадить несколько миллионов обезьян, то по теории вероятностей одна из них обязательно напечатает роман «Война и мир».
– Блестяще! – радостно воскликнул Ингард. – Такого примитивного понимания теории вероятностей я ещё никогда не встречал. Этот пример как раз и показывает, как сложнейшие физические, даже не физические, а социальные процессы пытаются описывать урновыми схемами. Конечно, философский закон перехода количества в качество никто не отменял. Но как его применять? Нужно осознавать, что именно может быть качественным изменением. Например, вполне возможна стабилизация частоты появления буквы «з». Но за этим не будет стоять никакого смысла. Возможно даже появление некоторых слов. Можно даже предположить, что иногда такие слова будут объединяться в осмысленные предложения. Однако последовательность появления таких предложений будет с ужасающе огромными разрывами. И даже если кто-то поставит задачу убрать эти лакуны, связного текста всё равно не будет. Авторский текст отличается тем, что предложения выстроены в смысловом порядке. Бессмысленно набросанные предложения не могут выстроиться в нужном порядке и обозначить какое-либо содержание. Не говоря уже о гениальном содержании. Писатель при написании самого плюгавенького романчика предвидит, что будет содержаться в каждом последующем предложении. Писатель пишет именно потому, что он предвосхищает результаты своего труда. А у обезьян этого нет и никогда не будет по определению.