Я вернулась в кухню и прошлась пальцами по холодному мрамору столешницы. Прикинула, какие кадры можно сделать здесь. Посмотрела на мужчину, что стоял, засунув руки в карманы лёгких брюк.
– Чаем не напоишь?
Писатель пожал плечами и пошёл к чайнику. Щелчок кнопки. Открытая дверца шкафа и френч-пресс. Душистая заварка.
Я неслышно отошла в холл и открыла сумку. Взяла камеру в руки. В свете полуденного солнца, что сейчас приятно затенялось листьями деревьев, кухня выглядела более уютной. И мужчина в ней, тоже уютный. С янтарным блеском глаз. В мягкой рубашке. На руках – тонкие фенечки и красная нитка с изящным, почти женским крестиком. И руки эти любовно перебирают листья чая. И пар от горячей воды, что льётся в заварник. Две стеклянные кружки. И плёнка испарины на ободках. Да, уютно. Настолько, что камера сама, без моего участия, останавливает эти моменты, мне всего лишь надо ходить за ней. Вот здесь, на жилистом запястье сделать крупный план. А тут, на улыбке одним уголком губ, наоборот отдалиться, чтобы показать, как мягко переливаются в свете летнего солнца коньячного цвета глаза. Но здесь невидимого свидетеля заметили, и мужское лицо приобрело жёсткость: губы поджались, а в зрачках застыл холод.
– Что ты делаешь?
– Снимаю тебя.
Мне немного холодно от такой смены настроения. И камера теряет своё волшебство, в котором не видно счастливого мужчины и горячего чая, с ароматом зверобоя. Сейчас это просто красивая бездушная обложка. И я понимаю, что фотоаппарат любит писателя только тогда, когда он не знает об этом.
– А как же это ваше типичное: встань туда, отойди подальше…
Нет, всё не так. Настоящее волшебство оно не столько в профессионализме, сколько в глазах смотрящего, читай – фотографа. Ни один кадр не будет успешным, если я не буду любить свою модель. Не обязательно всю целиком. Вот, например, для бренда «Моя маленькая сестрёнка» мы снимали девочек в бальных платьях. И весь сет был удачным. Даже те фото, где девчонки просто дурачились, потому что я влюблена была в этот проект. Мне самой хотелось стать этакой маленькой принцессой в ворохе фатина и блёсток мерцающей пудры. Мне хотелось прыгать и танцевать вместе со всеми. Тогда я была счастлива.
И сейчас. Пока я вижу писателя настоящего, тогда я творю, а не отрабатываю гонорар.