– Ну, и где ты, чёрт подери? Где? Где, когда так нужен? Я готова уйти! Забери меня! Давай же, – закричала я, и от моего голоса задрожали стёкла.
Ромка открыл глаза и посмотрел на окна. Я содрогнулась. Я и не подозревала, что обладаю такой силой. От осознания этого факта мне стало жутко, и я забилась в угол, прижавшись к стене. Ромка встал с дивана, сходил до кухни, принёс водку, налил полную стопку и выпил залпом. Я не знала, откуда у нас взялась водка, не знала и ничего не могла сделать. А он щёлкал каналы и пил. Пил, пил, пил…
Спустя час в дверь позвонили. На пороге стоял папа, прижимая к животу контейнер с едой и пакет с пирожками. Ромка молча пропустил его в квартиру, принёс с кухни ещё одну стопку и поставил её на журнальный столик к бутылке. Папа устало опустился в кресло и отодвинул бутылку.
– Не пью и тебе не советую.
Ромка пожал с плечами и сделал глоток из горлышка.
– Ты потерял жену, а я – дочь.
Ромка отвернулся и мотнул головой так, словно пытался размять затёкшую шею.
– Не опускайся. Она бы не хотела видеть тебя таким.
– Никто из нас уже не узнает, чего она хотела.
– На работу, когда вернёшься? Сначала выходной, потом отгулы из-за смерти жены, но завтра…
– Не вернусь, – рявкнул Ромка и с шумом поставил бутылку на стол. – Какой я врач, если не смог спасти любимую женщину?
– Ты не не мог её спасти. Она умерла сразу после удара.
– Конечно, её убила эта тварь.
Отец встал, потёр рукой поясницу и подошёл к окну.
– Ты не знаешь, но у меня брали показания в больнице. Ты тогда совсем не говорил, и…
– И?
– Полицейский сказал, что она переходила дорогу в неположенном месте.
– Это не может быть правдой.
– Да, я знаю. – Папа прокашлялся и повертел в руках нашу свадебную фотографию в рамке. – Нужно найти того человека, что звонил мне. Георгий, по-моему. Может, он сам объявится в полиции.
– То есть Вы хотите сказать, что виноватой сделают Наташку?
– Я ничего не хочу сказать. Просто не делай глупостей!
– Я хочу, чтобы он сидел. – В голосе у Ромки сквозила такая злость, что мне стало страшно. – Хочу, чтобы он сгнил в тюрьме. Чтобы ему было так же плохо, как мне.
– Ты жаждешь не справедливости, а мести, – папа в упор посмотрел на Ромку и аккуратно поставил рамку на место. – Ты помнишь, какие у Наташи были волосы? Я сам заплетал их в косички. Думал, что никогда не научусь вплетать эти здоровенные банты, когда собирал её на линейку для первоклассников. Светлые волосы, василькового цвета глаза. Такая худенькая, невысокая, с вечно холодными ладошками.