Они даже сейчас расселись по группкам. Кетти и Брен заняли кресла, что стояли чуть поодаль от дивана в правой части комнаты. Олаф то облокачивался о мебель, то подходил к полочкам со снеками и будто выбирал, чем перекусить. Остальная троица сидела на диване и вертела головами то в одну сторону, то в другую. Саймон предложил подвинуть кресла ближе к центру, а Олафу – перестать мельтешить.
– Мы сейчас сблизимся, а кого-нибудь потом уволят, – произнёс Брен.
– Не. – Саймон махнул рукой. – Если больше месяца проработал, то это победа. Слушайте условия игры, други. Каждый из нас по очереди выдаёт какую-то информацию о другом, не называя имени. А мы угадываем, кому принадлежит эта характеристика. Но есть важное условие. Нужно описывать завуалировано. Нельзя сказать просто: «Он плохо учился в школе». Это банально и неинтересно. Надо сказать: «Этого человека едва не выперли из Хогвартса».
– У меня туго с фантазией, – предупредил Джо. – Мне было бы проще обойтись стандартными описаниями.
– Мало ли что тебе там было бы проще, – осадил его Саймон. – Правила есть правила. Придётся выкручиваться, друже.
– Хватит меня так называть!
– Только давайте без пошлостей, – попросила Кетти, по новой собирая красноватые волосы в хвост. – И оскорблений.
– Ладно. Твои хомячиные щёчки не попадут под раздачу. – Подмигнул Саймон.
Кетти погрозила ему кулаком. Спорные намёки им в самом деле следовало исключить. Чем меньше они будут думать о комплексах и страхах, тем более открытой и весёлой получится игра.
– Условия не самые лучшие, – поделилась мнением Шерри. Сегодня она не стала распрямлять от природы волнистые волосы, и Саймон не подтрунивал над тем, что, стоя с щипчиками по утрам, она тратит время бездарнейшим образом. – Один в заумной манере должен предполагать что-то о другом человеке, а остальные угадывать? А если описание будет недостоверным с самого начала?
– Вот мы и выясним, кто и что думает друг о друге, – сказал Саймон. – Даже если будут ошибки, мы докопаемся до истины.
– И с-сколько мы будем играть? – вставил Олаф, начавший от волнения заикаться чаще обычного. – Сколько нам нужно уз-знать друг о друге, чтобы с-сблизиться?
– Это философский вопрос, – протянул Брен и мечтательно задрал голову к потолку. – Как много требуется слов, чтобы люди начали испытывать неподдельную симпатию друг к другу? Десять? Двадцать? Сотня? Как провести границу? Где кончается простое знакомство и начинается настоящая крепкая дружба? И может быть так, что, поговорив с Шерри полчаса, я стану её лучшим другом, а потратив столько же времени с Олафом, едва ли заинтересую его? Дружба – субъективное понятие.