Джузеппе сидел в одном из больших кожаных кресел, стоящих перед огромным кабинетным столом, и чувствовал себя крайне неуютно. Кресла эти явно приглашали к дружеской вальяжной беседе, сидеть на них ровно можно было лишь поместившись на краешек, что выглядело бы чересчур услужливой позой. Пока Джузеппе ругал себя, что в преддверии самой важной беседы своей жизни никак не может разобраться с тем, как он сидит, Мерелли за столом напротив него закуривал трубку и не сводил с композитора хитрых глаз. На столе лежала партитура «Оберто», которую Верди оставил Джузеппине.
– Я изучил ваше произведение. Оно заслуживает всяческих похвал, – произнес Мерелли и выдержал паузу.
– Благодарю вас, синьор Мерелли.
– Готовы ли вы вносить изменения согласно рекомендациям театра?
– Безусловно, – Верди почему-то почувствовал себя мышью в лапах кота.
– Ла Скала включает в каждый сезон один благотворительный спектакль. Грядущей осенью таким спектаклем мог бы стать «Оберто».
Мерелли опять сделал паузу, но Верди чувствовал, что никакой реплики от него сейчас не требуется.
– Разумеется, – продолжил импресарио, – в случае радушного приема публикой опера может быть включена в основной репертуар, а я буду счастлив рассмотреть возможности дальнейшего сотрудничества с вами.
Верди уже почти открыл рот, чтобы дать ответ, но паузы на этот раз не последовало.
– Имеются ли у вас соображения по поводу состава исполнителей?
– Исчерпывающие, – с удивившей импресарио уверенностью ответил Джузеппе.
Как только первый черновик партитуры был закончен, Верди начал, как он это сам называл, «охоту за голосами». Не пропуская ни одной оперы в Ла Скала, еще в беззаботные холостые годы он примерял каждый тембр, каждую певческую манеру к своим героям, и если артист был выбран, то дома вносил правки в партии, чтобы идеально отшлифовать совместимость. Он прекрасно понимал, что успех в конечном итоге будет практически полностью зависеть от исполнения.
Мерелли поднял бровь, молча открыл партитуру и начал называть имена из пьесы от второстепенных персонажей к главным. Верди без раздумий отвечал именами выбранных артистов.
– Оберто, граф ди Сан-Бонифачо? – список подходил к концу.
– Иньяцио Марини, – последовал ответ Верди.
– Его дочь Леонора?
– Джузеппина Стреппони.
– Ну конечно, – слегка улыбнулся Мерелли и отложил партитуру. Бартоломео Мерелли был на пьедестале музыкального бизнеса благодаря не только железной предпринимательской хватке, но и таланту распознавать идеальное сочетание всех элементов успешного шоу. Он был весьма удивлен, насколько ювелирно сидящий напротив него молодой композитор подобрал состав для своего дебюта.