От одной мысли, что тогда случится, меня прошибает холодный пот: до конца дней жить в непосильном труде и навязанном благочестии храмовой девы или, еще хуже, придется пойти в дом удовольствия в какой-нибудь южной провинции.
– Видела, как он на тебя смотрел? – шепчет мне Эльфрида. – Я уж подумала, сейчас схватит и унесет. Так романтично.
Я похлопываю себя по щекам, чтобы они перестали пылать, губы сами собой растягиваются в легкой улыбке.
– Не говори глупостей, Эльфрида. Это он всего лишь из вежливости.
– Да он так смотрел, это же…
– Что? Это же что, Эльфрида? – перебивает жеманный голосок, и следом тут же кто-то хихикает.
Вся холодею. Пожалуйста, только не сегодня…
Я поворачиваюсь и вижу Агду со свитой из местных девушек. Сразу понимаю: она явно видела, как я говорю с Ионасом, потому что вся дрожит от ярости. Может, она и первая красавица в нашей деревне, бледнокожая и белокурая, но за тонкими чертами кроются злобный нрав и ядовитое сердце.
– Думаешь, что раз сегодня можешь доказать свою чистоту, то юноши вдруг начнут считать тебя красивой? – фыркает Агда. – Как бы сильно ты ни желала другого, никакая маска никогда не скроет эту твою жуткую южную кожу. Интересно, что будешь делать, когда ни один мужчина не захочет принять такую в свой дом, и ты останешься жалкой уродливой старой девой без мужа и семьи.
Я сжимаю кулаки так сильно, что ногти впиваются в плоть.
Не отвечай, не отвечай, не отвечай…
Агда бросает пренебрежительный взгляд в сторону Эльфриды.
– Эта свое лицо-то худо-бедно прикрыть может, а ты хоть все тело спрячь, все и так знают, что под…
– Следи за языком, Агда, – перебивает ее строгий голос из передней части лавки.
Он принадлежит госпоже Норлим, ее матери. Она подходит, многочисленные камни ее золотой маски сверкают так ярко, что больно глазам. Госпожа Норлим – жена старейшины Норлима, самого богатого человека деревни. В отличие от других женщин, которые могут позволить себе только золотые полумаски, а если полные – то серебряные, госпожа Норлим носит церемонную, которая закрывает все лицо, с изображением лучей солнца вокруг бледно-голубых глаз. Украшены и ее руки – на кожу наклеены золотые завитки и полудрагоценные камни.
– Словам женщины надлежит быть сладкими, как фрукты и мед, – напоминает госпожа Норлим дочери. – Так гласят Безграничные Мудрости.