– У тебя глаза как у кошки?! – попытался я пошутить.
– Может быть! – слегка вздохнула она.
– Кошки они ласковые?
– Я кошка, которая ходит сама по себе! – сказала незнакомка немного отчужденно.
Вообще, как только мы вышли на улицу, она стала другая. Пропали в ее голосе милые нотки, испарилась радость. Чувствовалось неуверенность и что-то необъяснимое: тревожное ожидание чего-то предрешенного. Она не так боялась чего-то, как закрылась, ушла в личину.
Я отпустил ее руку. Мы шли как чужие. Люди истуканы. Луна так и не появлялась и мы постоянно натыкались друг на друга. И я чувствовал, как она в очередной раз вздрагивает, и каждый раз мне было необыкновенно приятно касаться ее, и ощущать тепло ее тела, и легкий дурманящий запах духов и еще чего-то женского, девичьего, непреодолимо волнительного.
«Кто она? Неужели мы так расстанемся и я ничего не узнаю? Даже как ее зовут?» – такие вопросы иногда всплывали в моей голове, и даже легкий хмель от «Тырново» не мог снять их, а только сглаживал острые углы, размывал очертания.
Когда улица закончилась, мы свернули и вышли на остановку у «Маяка». Тут было светлей. От магазина струился мертвенно-голубой свет неоновых ламп, и одна из них пре противно мигала. Это было похоже на пытку. Наши мигающие бледно-зеленые лица, длинные тени и тишина не нарушаемая абсолютно ничем. Любую машину можно было с уверенностью услышать за километр, а то и дальше. Безмолвие угнетало, порождая безысходность.
– Очевидно ждать бесполезно! – промолвил я неуверенно, – Да и чего ждать?
– Наверное! – коротко согласилась она, и тяжело вздохнула.
– Надо идти! Хотя бы до Юбилейного.
– Хорошо, – не стала она возражать и опустила ниже голову.
– Можно пешком по шоссе, как ехали сюда, или, через школу и дамбу – это ближе.
– Вам совсем не хочется меня провожать?! – вдруг перешла она на «Вы».
Я промолчал.
Она, подумав, нерешительно подошла ко мне ближе, взглянула в лицо, и немного упрямо добавила:
– Это совсем не обязательно! Слышите? Я вам честно говорю.
Я увидел ее глаза горящие палочками в отблесках неоновых ламп. Черное обрамление волос, резкие тени и затрепетавшие ресницы. Лицо ее говорило об обратном. Оно как бы тянулось ко мне, оно было совсем рядом. И мне даже захотелось приблизиться к ней вплотную, коснуться ее волос, чтобы они защекотали мои щеки, нос, чтобы я ощутил ее горячее дыхание, тепло исходившее от нее, но я этого не сделал, даже отстранился и сказал сухо: