Вскоре меня осудили, и местный суд – это вообще какая-то самодеятельность и самоуправство, определил мне меру наказания за незаконное пересечение государственной границы и посадили-таки меня в камеру. сырую, без окон, с заплесневевшими стенами. Люкс.
Там я сразу познакомился с соседом. Он сидел на полу, на небольшой горстке сена у стеночки. Видать, военный. Молчаливый он был. Еще бы. По всей видимости, он уже неделю мертвый, уже вонять начал. Во круг него ползали черви и деловые личинки отползали куда-то в сторону от него.
Постоянное понимание себе того, что счастливое будущее ждет меня впереди, не спасало. От того, что я понимал, что впереди меня ждет агрессия, морение голодом, утопание в собственных слезах, соплях и крови, и, в конце концов, ждет такое же счастье, какое у моего соседа сейчас.
Но я все же конченный оптимист и заложник принципа, не сдавался никогда. И в этот раз все обойдется! Но все же страх присутствовал и показывать дерзкую смелость себе дороже. Тактика и психология, – успокаивал я себя.
Улыбка не сходила с моего лица, хотя это уже была не улыбка, а гримаса от боли, страха и истощения. Все игра, все испытание. Кто не выдержит, тот проиграл. Сосед по камере тому подтверждение. Он проиграл и уже начал гнить. Не отравится бы трупными испарениями.
С меня сняли ботинки. между прочим, дорогие, специальные для экстремальных температур. А что бы выжить надо держать наги в тепле. Пришлось снять обувку с трупа. Также, чтобы не помереть с голоду, приходилось есть двухвосток, слизняков и вообще все, что ползает на полу и по стенам. Адаптация к новой пище прошла незаметно, однако на фоне страшного голода, холода и общего физического истощения.
"Это же очередное приключение, которое закончится, как не крути, хорошо". Все еще пытался убедить я себя. Но что-то домой очень хочется!
Уродливые люди снимали на камеру все мои пытки. Я хотел было пошутить про домашнее-видео да как-то не пришлось. Побоялся за свой язык.
Куда они отправляли это видео, я не знаю, но вскоре выяснилось, что боевики просят выкуп за пленного русского. Приехали военные репортеры.
Будучи полумертвым, но в присутствии красивой женщины, а она единственная женщина за долгое время моих истязаний, я тут же попытался улыбнуться. Но получилось только потерять сознание. Потом только мне рассказали, что в бреду я нес что-то не самое изысканное и самое не тактичное.