Ян уехал еще до того, как я проснулась, оставил в турке сваренный кофе. Как мило. Пока я пила его, сидя на подоконнике и разглядывая в открытое окно двор, испытывала практически блаженство. Которое, конечно же, должно было прерваться. Пашка, чтобы ему неладно было.
– Ты готова? – подозрительно поинтересовался он, как только я ответила.
– Я решила не ехать, – я напустила в голос грусти, быстро добавив: – Полечу к родителям во Францию. Так надежней.
Пашка решение одобрил. Так радовался (полагаю, больше из-за того, что не придется таскать меня за собой и делиться гонорарами), что я сама подумала: почему мне это сразу в голову не пришло?
То есть я знала, почему, конечно. Родителей я люблю всей душой, но переносить маменьку долгое время стало тяжело. К мнимому баронству добавилась идея выдать дочь замуж, из-за чего я отчасти сбежала три года назад. Терпеть поток женихов было невыносимо.
После успокоенного Пашки я набрала маме, раз уж такое дело, а то не звонила ведь несколько дней уже. Чую скандал.
– Да неужели, – традиционно начала мамуля, как только ее лицо появилось на экране. – Блудная дочь объявилась.
– Ну перестань, мам. Я звонила три дня назад.
– Четыре.
– Ну четыре. Что-то замоталась.
– Замоталась картинки на набережной рисовать? – голос мамы был полон укоризны. Она считала, я растрачиваю свои таланты понапрасну. – Может, домой пора? Торчишь в этом городишке уже четыре месяца. Ладно бы в Питере или Москве, а там что делать!
– Между прочим, тут неподалеку историческая родина, не обижай ее, – заступилась я.
Этот город, конечно, провинциальный и небольшой, но ничем не хуже других. А еще тут дешево относительно двух столиц, не зря вон и Ян бизнес решил тут мутить.
– Ты съездила туда? – поинтересовалась мама.
– Нет, конечно, – я искренне удивилась. – Что мне там делать?
– Посмотреть на то, как жили твои предки. Дорогая, это связь с родом, неужели ты не понимаешь, как это важно?
– Там же деревня, – вздернула я брови. – И три покосившихся дома, папа так говорил.