– Хлеб завтра завезут, баба Дуня, – рассеянно отозвалась мать, – вот завтра он его вам и купит! А сегодня я пироги затеяла, поделюсь с вами по-соседски!
– Пироги… – задумалась соседка, комкая морщинистые губы и обнажая дёсны с несколькими пеньками оставшихся зубов.
– С рыбой, – уточнила мать, краем передника утирая потный лоб.
Закивав мелко, баба Дуня втянулась в свою комнату, как черепаха в панцирь. Собственно, этого результата она и добивалась, ничего нового.
Обтерев ещё раз ноги о половик перед дверью, я зашёл в нашу комнату, кинул кепку в кучу грязного белья, и, зайдя в свой закуток, отгороженный самодельным шкафом и ширмой, взял шапку-петушок. А чуть погодя, подумав, и пару таблеток анальгина, вдруг да и поможет от разболевшейся головы…
– Авоську! Авоську небось опять забыл! – крикнула вслед мать, не выглядывая из открытой двери кухни.
– В кармане! – кричу в ответ, выскакивая из барака, на всякий случай хлопая себя по карману ватника. Авоська на месте, да и пачка сигарет там же… надо, кстати, вытащить. Не то чтобы мать не в курсе, что я курю, но и дразнить лишний раз не стоит.
Но сперва в сортир… Он у нас сбоку, с подветренной стороны стоит, аккурат за дровяником, так что и не пахнет почти.
Путь к нему лежит через небольшую утоптанную площадку, с песочницей и качелями для малышни, и лавочками со столом под навесом для всех остальных. Там почти всегда хоть кто-то, да есть. А вечером, когда собирается с работы народ, так непременно хоть один, да прокомментирует!
Сейчас на лавочке сидит укутанная в сто одёжек баба Валя, якобы присматривающая за соседской девчонкой, грызущей угол песочницы. На деле баба Валя просто дремлет на солнце, положив натруженные руки на костыль, но вроде как она при деле.
– А, малой, – показав железные зубы, приветливо улыбнулся дядя Витя, выходя из деревянной будочки и направляясь к стоящему чуть поодаль рукомойнику, – ты вечером зайди, если время будем – в шахматы поиграем!
– Обязательно! – серьёзно киваю я. Прошлое у дяди Вити непростое, как у многих на Северах. Но шахматист он сильный, и говорят, был как бы не чемпионом Москвы в своё время!
А потом… все по-разному говорят, но сложно у него всё было, это точно! Ну да и время такое было, непростое…
Задержав дыхание, прикрываю за собой дверь и отливаю, тугой струёй сбивая наглую зелёную муху. Закончив дела, выскакиваю прочь. Кивнув мнущейся неподалёку соседской девчонке, наскоро споласкиваю руки под рукомойником, и, проверив украдкой ширинку, выскакиваю со двора.