По разным данным к нам готовятся прибыть примерно четыре сотни террористов. Опасность очень реальная – вон в 1972 году на мюнхенской Олимпиаде арабы расстреляли же израильских спортсменов!
Ты, конечно, не помнишь Фестиваль молодежи и студентов 1957 года? Тебя, небось, и на свете-то еще не было. А я помню! Хряк созвал тогда в Москву представителей прогрессивной молодежи со всех стран.
– «Хряк» – это Хрущев?
– Ну, а кто же? И всем приехавшим было разрешено свободно, без посредников, общаться с москвичами. Наши-то начитались «Хижины дяди Тома» и давай в телячьем восторге забрасывать цветами грузовики и автобусы с неграми, когда те ехали по улицам. Чернокожих-то никто тогда еще и в глаза не видел! Только в фильме «Цирк», где у Орловой был черный ребенок, помнишь? А тут, представь, на наших улицах – улыбающиеся посланцы Африки. Они такие, знаешь, как дети: улыбчивые, непосредственные. В основном ребята. На наших мужиков совсем непохожие. Я, помню, пацан же еще был сосем, смотрел на них во все глаза. Они казались воплощением всего лучшего, что есть в человеке. А уж девчонки наши как на них запали! Иностранцы! Молодые, мускулистые. И многим потом недешево пришлось заплатить за постижение того факта, что сам по себе цвет кожи – еще не гарантия высоких морально-душевных качеств.
Мы тогда приобрели, будь здоров, какой опыт! Фестиваль – он же принес не только моду на рок-н-ролл, джинсы, кеды и бадминтон. Он пробил такую брешь в «железном занавесе», что ее потом годами пришлось латать. А, представь, теперь? Вот так-то!
Их беседу прервал шум в предбаннике. Вскоре оттуда появился Пал Тимофеевич, а за ним – две очень высокие девушки, уже раздевшиеся, набросившие на себя простыни и заправлявшие их над грудью под широкими плечами.
– Так, мальчики, что тут у вас есть выпить? – сказала одна из них низким мужским голосом, по-молодецки хлопнув в ладони. Егор буквально оторопел, глядя на эти ладони, которые были раза в полтора больше, чем его собственные.
«Ни хрена себе телки! – подумал он. – Что эти мужичонки собираются с ними делать? Бегать по ним и кричать: „Неужели это все мое?“»
Но Сан Саныч совершенно не выглядел смущенным и обескураженным. Напротив, с неподдельным интересом разглядывал мощных красавиц.
Выпив и закусив, девочки пошли погреться в сауну, а Сан Саныч обратился к Пал Тимофеичу: