– Красное вино успокаивает. Сделайте глоток и забудьте про панические атаки, – заявляет на полном серьезе. Что ж… работать на него мне уже явно не светит, а такая ситуация вряд ли когда-нибудь повторится.
«Лови момент. Живи каждую секунду», – вот мой девиз после выхода из больницы. Так почему бы и нет?
– За то, чтобы дети никогда не терялись! – поднимает бокал.
– Согласна, – делаю глоток. Сухое вино приятно согревает. – У вас есть что-нибудь на закуску?
– Орехи и горький шоколад. Больше ничего, к сожалению. Знал бы, что так выйдет, приготовился бы более основательно.
– От орехов не откажусь, – прикидываю, что сегодняшний стресс может отрицательно сказаться на уровне сахара. Нужно попытаться расслабиться и не думать о плохом.
– По-моему, она успокоилась и заснула, – кивает на притихнувший сверток.
– Да.
– Я принесу корзину. Наверное, можно переложить ее туда. Ну или поискать в ней еще что-то. Полезное.
Киваю, провожая его взглядом. А он вовсе не такой уж и монстр, как показался мне с самого начала. Даже вполне ничего. Вот только после того, как откроется дверь, и мы с малышкой уйдем, наши дорожки больше никогда не пересекутся.
Крошка в моих руках причмокивает. Подношу бутылочку к миниатюрным губам и о, чудо! Начинает кушать прямо во сне. Рассматриваю личико девочки. Ладненькая, милая крошка. Ручки-ножки на месте, видимых дефектов, аномалий развития нет. Надеюсь, она абсолютно здорова и у нее есть живые родители. Или нет? Мысль о том, что у меня мог бы быть такой же ангелок на мгновение заставляет сердце пропустить удар. Что если она – подарок небес? Второй шанс? Моя не рожденная малышка? Ей сейчас было бы два годика. Но судьба решила иначе. Смахиваю непрошенную слезу. Мне нельзя волноваться. Нельзя привязываться к чужому ребенку.
– Юль, тут письмо.
– Неужели? – вздрагиваю. Надеюсь, он не заметил моих слез. Хочу ли я знать, что внутри? Или лучше обратиться в полицию и пусть они разбираются, пока еще сильнее не влипла?
– Вскроем?
– Не знаю…
Артемий несколько секунд раздумывает, а потом все-таки раскрывает сложенный листок бумаги. Хмурится. Молчит.
– Что там?!
– Вот. Полюбуйтесь.
Пытаюсь разглядеть в полумраке корявый почерк. Кажется, что писал ребенок. Странно, очень странно!
«Плистлаиваю ф добрыи руки Мамочки и Папочки!!! Анечка».
Анечка? Это имя малышки? Или девочки, которая это писала? Поднимаю вопросительный взгляд на Артемия.