– Это было очень глупо, – пробормотала Джанджа, сияя в ответ. – Ты разрушил весь мой гениальный план.
– Наш план!
– Мой план, – Джанджа продемонстрировала ему скомканный лист бумаги, на котором помадой было выведено «OMNIA VINCIT AMOR» и подпись внизу «JANJA».
– Я слишком расслабился, – Антон пожал плечами, возобновляя спуск. – Мне так хотелось сказать, что я получил работу, чтобы она побыстрее вычеркнула меня из списка психов…
– Она бы не вычеркнула, – Джанджа обогнала его на лестнице. – Ты слишком наивен. И слишком хорошего мнения о людях. И ты порушил мой план. И я обречена торчать здесь. С тобой.
– Ты так сильно против?
Антон проводил ее расстроенным взглядом. Настроение Джанджи напоминало ему флюгер на крыше, и менялось оно быстрее, чем погода в Питере в этот штормовой ноябрь.
XXX
Штормило всех, и каждого – собственным способом.
Кто-то отрывался на окружающих, кто-то прыгал по замерзшим лужам и топтал заледеневшие разноцветные листья, кто-то смотрел на это все со смесью зависти и презрения на закаменевшей от питерских серых зим физиономии.
А кто-то был я, Лада Ким, нищая официантка-гастарбайтер из Узбекистана. Или богатая на разочарования подавальщица из Новодевяткино, – как вам угодно.
Все мы видим мир лишь из узкого оконца собственной колокольни. И если у Антона колокольня была неопределенного размера и формата и путешествовала в невесомости по просторам пространства-времени, все глубже сминая и распиливая его личность на запчасти, то у меня с колокольней все было просто:
Она была высокая, обшарпанная, наполовину снесенная ветром – и вот уже с полгода как я мечтала с нее спрыгнуть.
Во всех значениях этого слова.
Как говорил один похититель юных девичьих сердец в моем детстве: «вам знакомо чувство, когда стоишь на краю пропасти и так и тянет прыгнуть вниз?».
Джек, я им живу!
И в ночь, когда мы с Антоном познакомились, у меня было запланировано одно маленькое для города, но такое важное для девочки с биполяркой свидание с ближайшей высоткой.
Я собиралась закончить смену и написать прощальное письмо родителям в Узбекистан, которых из-за пандемии не видела уже больше года. Так себе поступок, геройством не назовешь. Но могла ли я поступить иначе?
Моя реальность пропахла успокоительными, бесполезными депрессантами и дешевым вином вперемешку с запахом хлорки и кофе, который без конца заказывали посетители кафе. Возвращение домой лишь забьет последний гвоздь в крышку моего дешевого гроба.