Но думаю, что по большому счету дело было в том, что я работающая белая женщина среднего класса и среднего возраста. Я выгляжу «нормальной» и… мм, респектабельной. Я не похожа на бунтарку, которая нарушает правила и пренебрегает социальными нормами. Я выгляжу средне. Скучновато. Парадоксально, но я думаю, что именно поэтому мною заинтересовались.
Полиамория – это форма этичной немоногамии. Немоногамии в том смысле, что она допускает более чем одного партнера/более чем одни любовные отношения, и этичной, потому что это осознанный выбор всех вовлеченных сторон (в отличие от измены, которая является немоногамией без согласия, т. е. неэтичной).
Помню очерк в журнале «Кроникл оф Хайер Эдьюкейшн». Ее написала Мойра Вайгель, журналистка и писательница, которой я восхищаюсь. В процессе работы над текстом она приехала ко мне в Ванкувер; мы поболтали на террасе моего дома, потом пошли есть суши и поболтали еще немного. Она написала сильный очерк, маленький слепок меня в конкретный момент времени. Читая его, я видела свое собственное отражение в ее мыслях, образ одновременно знакомый и чуждый. Женщина, курившая на террасе и не желавшая обсуждать одну конкретную тему. Чья собака всё еще пахла томатным соком после встречи со скунсом.
Когда было решено, что этот материал будет вынесен на обложку «Кроникл ревью», журнал прислал фотографа ко мне домой, чтобы сфотографировать меня с моими партнерами. Стоит сказать, что перед камерой я не чувствую себя легко и естественно. Когда на меня смотрят, я смущаюсь, чувствую себя неловко. Дело не только в том, что я нервничаю по поводу своей внешности (хотя и это тоже), есть здесь и моральная составляющая. Даже мимолетный взгляд незнакомого человека заставляет меня чувствовать осуждение.
К тому же дом, в котором я тогда жила, был не самой удобной съемочной площадкой. Он был маленьким и темным. Построенные в эдвардианскую эпоху, такие дома – большая редкость в Ванкувере, но у британских экспатов вроде меня они вызывают ностальгию и чувство домашнего уюта. В конце концов фотограф «Кроникл» выбрал лучшее (или наименее худшее) место для съемки – комнату наверху, где я пишу и где есть немного естественного света. Фотограф усадил меня в писательское кресло, позади меня поставил моих партнеров. Затем в поисках лучшего ракурса он залез в забитый одеждой шкаф.