Как же сильно скучаю по расчёске. Трудно было привыкнуть не менять одежду, мыться летом, к дохлым кошкам во рту, но расчёска… Закрываю глаза и ногтями скребу по голове, считаю: раз, два, три… Расти, коса, до пояса, не вырони ни волоса… Десять, одиннадцать… Слёзы роют борозды на щеках – вот и умылась заодно.
Сегодня выходной. Смешно сказала. Теперь у тебя всё время и выходной, и рабочий в одном флаконе. Да, кстати, где флакон? Небось, Игорёк, мразь, забрал, когда отрубилась. Ну и хрен с ним. Здоровее буду. Опять смешно сказала – здоровее…
Таракан ползёт по ноге. Дурашка, не ешь меня, отравишься. Некоторые тараканы сообразительные, а иные ужасно тупые. Эмпирическим путем выяснила. Ага, знаю умные слова. Большую часть, конечно, забыла. Зачем выясняла? Питомца хочу, но чтобы не кормить. По тараканам вердикт неутешительный – не склонны. Но поговорить можно.
Раньше боялась, брезговала. Смешное слово – раньше. Как бы и никогда. В прошлой жизни. До этой грёбаной неудачной реинкарнации. В кавычках, конечно. Всё сама, своими ручками.
Ну, спроси уже, что произошло. Спрашиваешь? Отвечаю – не твоё тараканье дело. Ползи, куда полз. Не ползаешь? Иди. Иди на хрен!
А что, собственно, случилось? А ничего. Устала и выпила. И ещё выпила. И ещё. А им не нравилось. А я устала! Идите на… Что-то я повторяюсь… Сама ушла. Два года уже. Как один день. Домой иногда хочется, но они не зовут. Брезгуют, как тараканом.
Скорее бы лето. Помоюсь. Может, гребень деревянный найду. А осенью сдохну. Устала я что-то. И голова чешется…
Я видел интересную жизнь. Скука была лучше
Когда это началось? Важно ли теперь… Началось. Пусть будет – одним прекрасным утром в понедельник. Да, да – именно утром, именно в понедельник. Я проснулся в свои обычные пять, и на этом традиционность закончилась.
Во-первых, зазвонил телефон, который стоит на режиме «не беспокоить». Зачем я ответил? Впрочем, такие вопросы сегодня избыточно излишни. Во-вторых, ответил положительно. Кто бы отказался? Что я терял? Тем более что и делать ничего не надо было. Просто быть лицом. Его.
Вот тут подошло в-третьих: я не нёс никакой ответственности. Это был не я, а Он. Забастовки, голод, войны, эпидемии – Он. Я дал лицо и не знал, что рискую жизнью. Наслаждался мыслимыми и не очень благами. Воровал, конечно, друзей везде пропихивал. Скажешь, не воспользовался бы? Глаза отводишь, понятно…