Ай болит.
Я вижу его уже лет этак десять.
Он важный и статный, ну прям Айболит.
Седой бородой закрывает морщины.
От маниакальных взглядов людей.
Сатана
Дошёл до безумных и мрачных идей.
В той адской машине моя бюллетень.
В ней выбор мой сделан, неважно какой.
Но с этой минутой теперь я другой.
Там страсть всех надежд погасла во мгле.
Но эта же мгла увы и во сне.
Нет образов чудных что тешат меня.
И ты тут сегодня осталась одна.
Один на один с моей глубиной.
Сегодня я буду с тобою другой.
Мой образ сегодня будет иной.
И в этой тиши я буду лишь твой.
Твой нежный и хрупкий, как роза в руке.
Жаль, что ты давишь те чувство во мне.
Шипами вонзаясь в нежную плоть.
Сегодня себе ты не сможешь помочь.
Я нежно отрежу эти цветы.
Жаль, что сегодня они не твои.
Дуб
Ты туп и глуп ну словно дуб.
Тебе даю на это зуб.
Ты зуб мой нежно облизни
И в свой кармашек положи.
Там сотни две таких зубов.
Что отдают за мудаков.
Но ты победи очень рад.
Ну ты же истинный мудак.
Всю
Я если честно не люблю,
Да ебать вас не хочу.
Вы так скучна и однобока
И шутки ваши одиноки.
Не улыбнули даже раз.
Не усмехнулись даже глаза.
Что так ехидно щурить рад.
Но с вами это полный ад.
Так скучно, грустно и отстало.
Мне не было ни с кем едва ли.
Ты скажешь я нечестный, грубый.
Попользовал младое тел,
И сразу заменил, умело.
На что-то светлое, смешное
И сердцу моему родное.
Там позитив и счастья горы.
Любви невиданной узоры.
И грубость с нежностью в разрез.
Ей придают серьёзный вес.
Тот вес не сосчитать весами.
И не измерить котелками.
Там вдохновения вершины,
Так зазывают нас игриво.
Но если правда в тех горах.
А вдруг в них будет тот же ад.
Но он так манит инфернально.
И тоже придаёт страдание.
Тревожит мыслями дурными.
А может ну их всех в болота.
И мы прорвёмся как пехота.
С отчаянием и одной заботой.
Заботой то, что плюнут в сердце.
Ну а затем растопчут берцем.
Как-будто нету понимания.
А в голове одно отчаяние,
От безисходности идей.
Да и от глупости затей.
Мне так знакома эта кухня,
Я в ней шеф-повор и кухар.
И тот, что режет уебан.
И был я тем, кто моет кружки,
В следах от праздника утех.
И не забыть мне сук тех век.
Я помню каждое дыханье,
Грудей прекрасных воздыхание.
Ту стройность ножек,
Тонкость форм.
Те очертания, словно ваза,
Из очень хрупкого стекла.
Жаль, что все стоят три гроша.
И в каждой маленький изъян.
От пережитых в сердце ран,