…оставаться здесь? Сколько времени она продержится? Нет, это безумие. Несколько часов жизни, в лучшем случае, а после она пойдёт на дно! Нужно выкарабкиваться наверх и прятаться в торговых лотках!
Нари постаралась мыслить логически. Если бы она была оставленным часовым, куда бы она смотрела в первую очередь?
…увы, как она ни крутила в голове воображаемые картинки, выходило, что вся пристань с корабля прекрасно просматривается, и, куда бы ни смотрел часовой, он неизбежно увидит её движение.
Отчаяние снова завладело ею. Вот так? Всё кончится вот так? Она либо умрёт здесь, в холодной воде, либо её убьют там, едва она выйдет на берег?
Выходить было страшно. Там её не просто убьют – там её ждут насилие и боль. Здесь, по крайней мере, она просто утонет. Она даже может ускорить этот миг, не дожидаясь, когда силы совсем покинут её.
«Здесь я умру наверняка, – переформулировала своё видение ситуации Нари, – а там у меня есть шансы выжить».
Она решила уцепиться на эти шансы.
Ждать дальше не было смысла – она теряла силы в борьбе с холодными волнами, да и на пристань могли вернуться ньонцы.
Собравшись с духом и коротко помолившись, она подобралась к берегу, в мыслях продумала траекторию своего движения – и, не помня себя, метнулась к ближайшему торговому лотку!
Сердце грохотало, казалось, в самых ушах, и она не чуяла под собой уже окоченевших в воде ног, но всё же бежала, бежала – пока неожиданно перед ней не обнаружилась деревянная перегородка лотка. Последним рывком она ринулась за прилавок и притаилась за ним.
Ей казалось, что грохот её шагов и стук её сердца слышны даже в деревне – и уж тем паче были слышны на корабле!
Лишь спустя пять минут, когда ей удалось, наконец, справиться с паникой, она поняла, что шум волн и такелажа напрочь заглушили бы для часового её топот – а даже если бы до него и донеслись его отголоски, он принял бы их за шум из деревни.
Ни гневных возгласов, ни злых ньонцев, пытающихся ворваться в её убежище.
Неужто и впрямь её никто не заметил?
Ещё пять минут она дрожала, забившись под прилавок, боясь поверить, что её пробежка по берегу прошла незамеченной. Разве такое может быть? Разве мог часовой упустить её забег?
Но минуты текли, текли вперёд, и потихоньку успокаивалось сердце, и всё очевиднее становилось, что никто её не видел.