– Гремсвушским рылом, – дедушка Егорыч, – спокойно поправил Гриша. – А вы, если завидуете моим талантам, будучи отягощённым всеми этими вашими земными предрассудками, то завидуйте молча.
– Уел, паразит, – подумав, вздохнул Егорыч. – Но за кристаллами Бетховена ко мне больше не приходи, так и знай! Слушай Ванькин рок, барабан тебе в печёнку!
– Порезвились? – вздохнул капитан. – А можно мы вас прервём и посмотрим, что же там на площади произошло?
– Егорыч, – вздохнул и я, – дай посмотреть, а?
– Да тьфу на вас, – разрешил просмотр дед. – Только, Ванька, когда тебя Гришка с топором убивать придёт за твой стинг-рок, мне даже и не жалуйся.
Я только отмахнулся и попросил «Серёгу»:
– Запускай. Заценим супер операцию нашей супер же команды.
– Не завидуй, Ванька, – хмыкнул Саня, – мог бы и с нами пойти, а теперь уже поздно. Просто наслаждайся работой специалистов!
Сначала на экране ничего не было, Дворцовая площадь была пуста, а потом с другого ракурса показались Курганов в окружении десятка вооружённых мислоссов, спускающихся по широким ступеням на площадь.
– Во, во! – зашептал Саня. – Смотри, Вань, сейчас начнётся!
Когда группа конвоиров с заключённым достигли середины площади, откуда-то сверху на канатах, всего в паре метров над их головами, зависли две фигуры. Одна, явно Сашкина, была мне знакома, несмотря на чёрную маску на глазах, средневековый костюм и даже присобаченную к поясу шпагу.
– Зорро, Вань, – шёпотом гордо пояснил Саня.
– Охренеть, – вздохнул я. – А чего не Бэтман сразу? Трусики поверх трико тебе бы пошли, Сань… А это кто?!
Второй герой, пуляющий из бластера по плитам площади, был невысок, одет в красный ватник, с красной же шапкой-ушанкой, валенках… Ну, Дед Мороз, короче, местного, мислосского разлива. И да, не могу не отметить резко выделявшийся красный нос, красные же круги на щеках и ослепительно-белую бороду.
– Егорыч?! – я изумлённо повернулся к деду. – У меня на кухне муку для бороды позаимствовал?
– Ну а чё, внучек? – довольно ухмыльнулся Егорыч. – Звезда голокинематографа, а?!
– Охренеть… – согласился я и повернулся к экранам.
А на площади красовалась съёмками на публику грандиозная битва. Куски гранитных плит влетали в воздух, дым от выстрелов бластера застилал обзор, вопли охранников, завывающих от ужаса создавали колоритный фон, а поверх их отдельные возгласы героев-освободителей придавали особый эпический шарм всему действу: