* * *
Подъехал Ананьевский («Культик»), поздоровался с тем, кто был открыт и поблизости, направился к идущим по лестнице оппонентам, тех было не более десяти – меньше нашего. Ничто не предвещало быстрой и грустной развязки, хотя «более удачного» места для нее найти было сложно – отходов море: два парка, две станции метро не более чем в километре, много трасс и дорог, общественных центров культуры, спорта и так далее. Место всем знакомое, а для нас вообще, родное. «Пыли» (так за глаза иногда называли братьев Пылевых) и Гриша постоянно собирали своих подчиненных на стадионе «Слава», а Селезнёвская улица была не только местом дислокации, но и районом, где они выросли и впервые увидели свет.
Всё произошло крайне быстро, протягивая и пожимая руку «Птице», Сергей «Культик», левой рукою вынул небольшой «ствол», как потом оказалось, мой подарок, и без тени сомнения, приставляя его ко лбу очередного «авторитета», спустил курок. Через секунду атмосфера пятачка, расположенного недалеко от памятника А. В. Суворову, разрезалась сухими хлопками выстрелов, ранящих и добивающих и, по-моему, даже не успевших дать отпор и не сопротивляющихся, чем-то перешедших дорогу тогдашнему «королю» преступного мира, так и не ставшему «вором в законе» – «Сильвестру». «Птица» лежал навзничь, холодеющий и ничего уже не представляющий. Взгляд, вперившийся в небо, смотрел на приближающуюся тьму, а душа отлетала, то ли пока еще ничего не поняв и сожалея о неудаче, то ли виня себя и свои действия, из-за которых души ещё троих соратников покидали вместе с ней мир земной. А может быть, в такие мгновения душу перестает интересовать происходящее в этом мире, а только предстоящие мытарства, «страшный суд» и приговор, ждущий каждого из нас, после которого лишь два выхода – на лестницу вверх, к свету, или вниз, к мразотной тьме?
Кому-то всё же удалось избежать такой же участи, и один из них, пробегая жигули седьмой модели, удачно припаркованные под выбранный заранее сектор обстрела с внимательно наблюдавшим за происходящим «Шарапом», тем самым парнем из «Крылатского», державшим наготове свой ПМ (8 патронов + один в стволе), разогнавшись без оглядки, не справился со скоростью, а может, от переизбытка адреналина и не заметив машину, со всего маха «въехал» в решетку радиатора, на секунду застыл в позе «Г», и не выпрямляясь, растерялся от вида направленного на него в полуметре, через лобовое стекло, дула ствола. Слишком резкое нажатие на спусковой крючок дёрнуло ствол вниз, влево, и ещё раз и ещё раз… Беглец стоял, как завороженный и согбенный, с выпученными глазами, уже представляя себя кошкой, у которой ровно столько жизней, сколько пуль изрыгнул пистолет. Происходящего не понял никто из них, оба были в шоке. Затвор уже находился в заднем положении, запертый затворной задержкой, что говорило об окончании боеприпасов, но палец упорно выжимал ещё хотя бы один. Первым опомнился безоружный, хотя и державший в руке пистолет, в суматохе то ли позабыв о нём, то ли от страха и неуверенности не подумал им воспользоваться, но рванул через машину, как показалось Александру, одним прыжком и вторым исчез восвояси – сушить портки и думать о смысле жизни.