– Хоть бы поздоровался, эй! – Володя, сделав большие глаза, ткнул Кравцова под ребро. Тот даже не моргнул.
– Я тороплюсь.
– Да-а? И куда ещё?
Очередная плошка с пюре перекочевала на уже порядком заставленный поднос.
– Мельников с температурой свалился, меня к Воскресенскому на выездную пихнули.
– Ну ты и дрянь, Кравцов, конечно! А сказать? – неудивительно, что Владимир тут же взвился. Даже отвернувшейся Агате стало обидно, хотя уж, казалось бы!
Впрочем, одно она уже успела усвоить достаточно прочно: Дениса не пробить попытками воззвать к чему-то, походившему на совесть.
– Я сам час назад узнал. – Вот такое объяснение – коротенькое, сухое. Сказал, словно отрезал, и краем глаза Агата заметила, как скорчил мину стоявший позади Кравцова Володя.
– Тогда плати. Компенсация, давай-давай.
– Испугал, – Денис закатил глаза и вытащил из заднего кармана брюк кошелек.
Пристальный взгляд обжёг левую лопатку, отчего Агата невольно поёжилась. Обернувшись, поймала вопросительный взгляд и изогнутую тёмную бровь. Вот так вот – не говоря ни слова, не снисходя до вопроса даже. Одним взглядом, одной бровью, чуть приподнятой.
И безмолвие оказывалось яснее самых конкретных слов.
Заправив самую непослушную и самую пересушенную прядь за ухо, повела плечом и опустила голову.
– Нет, спасибо.
– Как хочешь.
Надо же, ответил, уже прогресс! Она даже удивилась мысленно, хоть и вида не подала, и ставшими отчего-то рваными движениями придвинула поднос ближе к кассе. Захотелось поскорее уйти.
– Эй, ты что! От халявы отказывается, посмотри! – через плечо Кравцова на неё изумленно смотрел Володя, одновременно наощупь отыскивая блюдце с огромным песочным пирожным и добавляя его в свой сегодняшний обеденный рацион.
– Моё дело предложить.
– А моё – отказаться, – улыбка далась очень нелегко, и, скорее всего, напомнила гримасу, однако хоть как-то отреагировать всё же стоило. Рассчитавшись, Агата схватила поднос и поспешила ретироваться.
Два взгляда ощутимо упёрлись в спину.
– Волчок!
Знакомый голос прозвучал спасением. Покрутив головой, Агата улыбнулась, и на этот раз улыбка вышла открытой и искренней, и маску вряд ли напоминала.
Лёлька Митрохина махнула рукой, и, дождавшись, пока поднос грохнется о столешницу, обхватила за плечи, попутно чмокнув в щёку.
– Ну, ты! Куда пропала? Три недели тут уже почти, а не то, что в гости не зашла – я тебя даже в коридоре ни разу не видела! И здесь тоже, ты святым духом питаешься, что ли?